Видимым орудием промысла Божия в обращении Киприана был один из благочестивых пресвитеров карфагенских, по имени Цецилий, с которым Киприан имел счастие войти в тесные дружеские отношения. Цецилий сам прошел тот путь сомнения, на котором видел Киприана, сам испытал те муки нерешимости, которые происходят от боязни выйти из положения, хотя явно неудовлетворительного, но привычного и наследованного от предков, и желания стать в другое положение, хотя очевидно лучшее, но еще не испытанное, непривычное, и потому внушающее некоторые опасения и страх[9]. Поэтому, он мог действовать и действовал на друга своего с благотворным успехом. Советам и убеждениям Цецилия сообщали особенную силу чистота и святость его собственной жизни, как живое доказательство того благодатного возрождения, которое даруется человеку в таинстве св. крещения. Следуя внушениям и примеру наставника и друга своего, Киприан решился, наконец, быть христианином.
Исповедавши себя христианином, Киприан тотчас же показал на деле, что, «взявшись за рало», не будет «озираться вспять» – он дал обет всегдашнего целомудрия, продал все свое имение и вырученные за него деньги раздал нищим[10]. Вообще, поведение Киприана в состоянии оглашения было таково, что могло служить примером для многих христиан, давно уже упражнявшихся в делах благочестия христианского. Руководителем его оставался тот же пресвитер Цецилий. Оба они жили теперь в одном доме, и новообращенный мог изучать и изучал жизнь христианскую не только по книгам и устным наставлениям, но, еще более, по живым примерам и образцам этой жизни, потому что, как сам Цецилий, так и все семейство его отличались истинно христианскими добродетелями[11]. Судя по всему этому, Киприан не долго оставался в состоянии оглашения, ибо не было никакой нужды отлагать на долго совершение над ним таинства крещения[12]. В крещении, из благодарности к наставнику и другу своему, он принял его имя, любил его до самой его кончины, которая скоро за тем и последовала, а после смерти его, принял на себя попечение о его семействе[13].
Хотя св. Киприан еще в состоянии оглашения изменил нрав и образ жизни своей, но только по крещении ощутил в себе то дивное благодатное возрождение, которое даруется в сем таинстве Духом Святым. В послании к Донату, искреннему другу своему, вероятно в одно время с ним принявшему крещение, он сам изображает благодатную перемену в душе своей следующими словами: «когда животворные воды крещения омыли пятна прежней моей жизни, и в очищенное и оправданное сердце пролился небесный свет, когда, приняв Духа небесного, соделался я новым человеком, с тех пор чудным образом я совершенно утвердился в том, в чем прежде сомневался, тайны начали открываться, мрак исчезать, то, что прежде казалось трудным, сделалось удобным, что представлялось невозможным, стало возможным, я начал познавать, что вся моя прежняя плотская жизнь, проведенная в грехах, была жизнь земная, что теперь только началась жизнь Божия, одушевленная Святым Духом» В полной уверенности, что и друг его сознает и ощущает в себе то же самое, он соутешается с ним животворными дарами благодати Божией и вместе с тем как бы предначертывает себе и ему общий план духовной жизни, достойной возрожденных: «безгрешная жизнь, рассуждает он, есть благословенный плод истинной веры, точно также как согрешения, предшествующие вере, суть неизбежное следствие повреждения человеческого. Все, что мы можем сделать, есть дело Божие: „о Нем живем, и движемся, и есмы“ (Деян. 17, 28). Заимствуя от Него силы, мы еще на земле проразумеваем будущее. Да будет только страх блюстителем непорочности, дабы Господа, наитием небесной благодати милостиво водворившегося в душах наших, нам можно было достойно носить в обители веселящегося сердца – приобретенная безопасность да не породит нерадения, да не подползет снова враг древний. Впрочем, продолжает он, если ты находишься на пути непорочности и правды, если идешь по нем непреткновенно и твердо, если ты предан Богу всеми силами и всем сердцем, то будь только тем, чем начал быть, тебе дастся свобода, по мере умножения духовной благодати. Ибо в принятии небесных даров нет меры, с какою обыкновенно принимаются благотворения земные, щедро изливающаяся благодать Духа не стесняется ни какими пределами, не связуется никакими преградами – она течет беспрестанно, богатит преизбыточно. Лишь бы только жаждало и было отверзсто сердце наше. Мы столько почерпаем от избытка благодати, сколько имеем веры, способной к ее приятию». Это высокое благодатное убеждение св. Киприана вполне оправдалось в его же собственной жизни.
9
По всей вероятности, это был тот самый Цецилий, которого обратил в христианство Октавий, после знаменательного с ним прения, описанного Минуцием Феликсом.
12
В каком именно году Киприан был крещен, неизвестно, но несомненно, что в 249-м он быль епископом. Как ни скоро, по свидетельству Понтия (гл. 3), проходил он свящ. степени, но, как видно из слов того же жизнеописателя, не вдруг возведен был на высшую из них. Понтий сам характеризует его жизнь и занятия в пресвитерск. сане и еще прежде – в простом звании мирянина, след. нужно отделить года два или три на состояние его от крещения до возведения в епископы, и потому крещение его можно полагать в 247 или 246 году.