Языческие оракулы распространяли среди народа будто бы древнее предсказание, что все успехи христианства, как происходившие вследствие волхвований св. Петра, главного обольстителя мира, должны будут закончиться с четвертым веком, и 400-й год должен ознаменоваться постыдным падением христианства и полным торжеством язычества[27].
Темные массы, склонные ко всему таинственному, не без волнения ожидали конца века. К счастью, сыновья Феодосия были одушевлены религиозною ревностью, и особенно на Западе Гонорий своими энергичными мерами по подавлению и искоренению язычества в значительной степени рассеял нелепые мечты его приверженцев.
На Востоке язычество пользовалось большей свободой, и в Сирии продолжали беспрепятственно совершаться даже сладострастные и маиюмские празднества, названные так по имени одного языческого капища близ Газы. Эти празднества – наследие древних культов Ваала и Астарты – не раз подвергались запрещению. Они были запрещены Константином Великим, но Юлиан вновь восстановил их; Феодосий опять наложил запрет, но его слабый сын Аркадий, убоявшись ропота сирийцев, вновь дозволил их, и эти соблазнительные торжества стали опять совершаться с безобразной откровенностью. Св. Иоанн Златоуст восставал против них, еще будучи пресвитером в Антиохии; но теперь, в качестве архиепископа столицы, он не приминул нанести решительный удар этой гнусности, и под его несомненным влиянием маиюмские празднества были запрещены.
Этот случай дал повод архиепископу обратить особое внимание на Финикию, которая продолжала оставаться одним из главных оплотов язычества. Было печально видеть, что почти у самого подножия знаменитых престолов Антиохии и Александрии, и притом в пределах земли Обетованной, главным образом ютилось язычество, уже изжитое в других местах. И святитель снарядил особую миссию для искоренения там язычества и не переставал глубоко интересоваться этим делом до самой своей кончины.
Но взор святителя распространялся еще гораздо дальше и шире. Своим глубокопроницательным умом он понимал, что, хотя язычество и продолжало держаться в дебрях Финикии, но дни его были сочтены, как и дни самого населявшего ее древнего народа. Это население отживало свой век, и на границах известного тогда цивилизованного мира уже двигались громады новых варварских народов, которым принадлежала дальнейшая роль в истории. Поэтому нужно было обратить внимание на эти молодые народы и привести их под иго Христово. Эти народы были варварские, не знали еще блага оседлой жизни, и жилищами их были подвижные кибитки, с которыми они то останавливались таборами, то, снимаясь, вновь двигались целыми ордами, угрожая пограничным областям и городам. Среди этой хаотической массы варваров бродили те силы, из которых должен был образоваться новый мир – на смену старого греко-римского. Другие с ужасом смотрели на эти дикие орды, видя в них страшный бич человечества; но св. Иоанн Златоуст видел в них детей природы, которых нужно было сделать сынами Божьими. Его особое внимание было обращено к скифам, эти суровые сыны Севера, обитали главным образом по берегам Дуная и дальше на северо-восток, в пределах теперешней России. Это были полудикие кочевники, которых поэтому Златоуст и называет «амаксовиями», т. е. живущими в кибитках, и они действительно в то время стояли на самой низкой ступени общественной жизни, были варварами из варваров. Но свирепые видом и варвары по жизни и обычаям, они были добры сердцем, и когда до них дошло благовестие о Христе, то оно затронуло их девственные сердца, и они обнаружили желание принять христианство. Узнав об этом, св. Иоанн быстро снарядил к ним миссию, тем более что можно было опасаться, как бы арианство, широко распространившееся среди готских племен, не коснулось и сердца этого простодушного, не тронутого искусственностью народа. К его великой радости, миссия имела благословенный успех, и таким образом, как свидетельствует патриарх Фотий, именно святой Иоанн Златоуст первым воздвиг алтари истинному Богу среди этих варваров, которые раньше пили кровь человеческую. Народ, суровые воины которого почти не сходили с коней, теперь начал преклоняться пред крестом распятого Христа.
Если верно предположение историков, что скифы были одними из предков русского народа, то какое счастье верить, что первыми семенами веры Христовой русский народ обязан был именно великому святителю, возлюбленному им Златоусту, боговдохновенные творения которого навсегда сделались для него неиссякаемым источником духовного назидания и просвещения.