Посему все скорби, причиняемые лукавым, если человек переносит их мужественно, находя себе опору и утверждение в надежде и великодушии, делают его ещё более благоискусным. Ибо рассуди: если бы поставили тебя единым царем всей земли и тебе одному принесли сокровища вселенной, и ты бы один царствовал и обладал вселенною с тех пор, как сотворен род человеческий, и до скончания века, то неужели бы променял ты на это истинную, беспредельную, вечную жизнь и Царство Небесное, которому нет ни конца, ни преемства? Явно, что если здраво рассудишь, то скажешь: «Нет, да не будет того, чтобы беспредельное Царство променял я на тленное»; как и Господь сказал: кая… польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит; или что даст человек измену за душу свою? (Мф. 16:26). Поэтому мира всего, и царства его, и денег и славы драгоценнее и досточестнее одна душа. Потому самому и драгоценно для нас Небесное Царство, что ни одной твари, ни неба, ни солнца, ни луны, ни звезд, ни земли, ни моря, ни другой какой из видимых тварей не благоволил Бог соделать причастницею Своего естества и вознести к Отцу, кроме только человека, возлюбившего Его паче всего. Итак, если, взвесив здравым смыслом великие твари мира, или богатство, или самое земное царство, не согласишься променять на них вечного и Небесного Царства жизни; то как же многие меняют оное на жалкие и ничтожные вещи в мире, например, на какое-нибудь пожелание мира сего, или на суетную славу, или на гнусную корысть? Ибо кто любит что-нибудь в мире сем и привязывается к какой бы то ни было мирской и тленной вещи, тот на вещь сию меняет Небесное Царство. Кто что любит, то и бывает для него богом, как сказано:
имже бо кто побежден бывает, сему и работен есть (2 Пет. 2:19). А кто действительно желает бессмертной жизни и вожделевает Небесного Царства, тому надобно стать выше и больше всего, что есть в веке сем, простираться далее всех пределов, полагаемых миром, и выше всякой земной славы, расторгнуть все узы вещества, возлюбить небесную славу Христову, и к любви сей не примешивать ничего иного, и ничего не любить в сем веке, или в сей жизни. Кто действительно восприял истинную любовь к Богу, тот, как меч обоюдоострый, отсекает всякую иную любовь мира сего и расторгает всякие вещественные узы. Такую душу не может удержать ничто видимое: ни удовольствие, ни слава, ни богатство, ни узы плотской любви, ни что-либо вещественное; напротив того, душа, любящая единого Бога, кроме Его не любит ничего другого в мире сем, но чтобы всей своей любовью и волей зависеть от Него единого и к Нему одному быть прилепленною, всякую земную и вещественную любовь преодолевает и препобеждает. Обоюдоострый меч — любовь Духа, приобретенная собственной малоценной любовью. Сия любовь, подобная мечу, может рассечь всякое вещество, простираться далее всех земных пределов, сочетаваться с единым Богом и во всем исполнять Его волю. Посему великие нужны подвиги и усиленные труды, чтобы пожать великие обетования вечной жизни; для сего человеку надобно всецело предать себя Господу, как написано, всем сердцем и всей силою, крепостию и волею (Мф. 22:37), и зависеть от Него и распинать себя душою и телом непрестанно и неослабно во всех святых Его заповедях, чтобы можно было улучить обетованную жизнь любящим Бога и желающим сподобиться жизни святой.