6. Но почему, скажешь, он не прибавил, что рождение будет от Духа Святого? Сказанное было пророчеством, и потому, как я часто говорил, нужно было возвещать прикровенно, по причине неблагодарности слушателей, чтобы они, узнав все ясно, не сожгли всех книг. Если они не щадили пророков, то тем более не пощадили бы их писаний. А что сказанное мной не догадка, можно видеть из того, что другой царь, при Иеремии, взяв самые книги, разрезал их и предал огню (Иер. 36:23). Видишь ли невыносимое безумие? Видишь ли безрассудный гнев? Он не удовольствовался тем, что изгладил письмена, но сжег и книги, желая удовлетворить своей безумной страсти. Впрочем, хотя этот дивный пророк сказал прикровенно, но выразил все. Дева, оставаясь девою, как иначе могла бы зачать, если не от Духа Святого? Превзойти закон природы не мог никто другой, кроме творца природы. Таким образом, сказав, что родит дева, он выразил все. Возвестив о рождении, пророк называет и имя Рожденного, не то, которое дано Ему, но которое приличествует Ему по делам. И Иерусалим он называет "городом правды", хотя никогда он не назывался городом правды, но удостоился такого имени по делам, по причине значительной перемены к лучшему и защиты справедливости (если "блудницей" пророк называет его не потому, чтобы этот город когда-нибудь имел такое название, но приписывает ему это имя за порочность, то и после этого называет его городом правды за добродетель – Иса. 1:21, 26). То же самое нужно сказать и о Христе, т.е. что пророк приписал Ему имя по делам. Действительно, тогда особенно Бог был с нами, когда Он явился на земле, обращался с людьми и показал великое о нас попечение. Не ангел и не архангел был с нами, но сам Господь нисшел и принял на Себя исправить все, беседовал с блудницами, возлежал с мытарями, входил в дома грешников, подавал надежду на спасение разбойникам, привлекал волхвов, обозревал и исправлял все, соединил с Собой и самую природу. Все это предсказывал пророк, возвещая как о рождении, так и о неизреченных и беспредельных плодах этого рождения. Когда Бог с людьми, то уже не должно ничего бояться и трепетать, но относительно всего быть уверенным, что действительно и исполнилось. Древние и неподвижные преступления разрешены, осуждение всего рода человеческого уничтожено, силы греха сокрушены, власть дьявола прекращена, рай, бывший недоступным для всех, отверзся сперва для человекоубийцы и разбойника, своды небесные раскрылись, человек соединился с ангелами, наше естество вознеслось на престол царский, темница ада сделалась праздной, смерть по имени осталась, но в существе дела уничтожилась, сонмы мучеников и жены сокрушили жало ада.
Провидя все это, пророк радовался и восхищался, и одним словом изобразил нам это, предвозвестив нам Еммануила. "Он будет питаться молоком и медом[10], доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе; ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе" (…прежде, неже разумети Отрочати благое или злое, отринет лукавое, еже збрати благое… - дальше в тексте идет Отрок) (ст. 15, 16). Так как рожденный Отрок был не простым человеком, и не Богом только, но Богом в человеке, то пророк справедливо разнообразит свою речь, высказывая то одно, то другое, излагая дивное и не допуская, чтобы не верили домостроительству Божьему, но необычайности чуда. Когда он сказал, что родит дева, – а это было выше природы, – и что рожденный будет назван Еммануилом, – а это также было выше разумения, – то, чтобы кто-нибудь, слыша об Еммануиле, не впал в ересь Маркиона и болезнь Валентина касательно домостроительства, он отдельно прибавляет и яснейшее доказательство домостроительства, указывая на пищу. Что именно он говорит? "Он будет питаться молоком и медом". А это свойственно не Божеству, но нашей природе. Потому Он не просто вселился в человека, созданного Им, но зачался, бал носим во чреве в течение девяти месяцев, переносил и рождение, и пелены, и пищу приличную первому возрасту, чтобы всем этим заградить уста тем, которые дерзают отвергать домостроительство (воплощение Божье). Таким образом прок, издалека провидя это, говорит не только о зачатии и дивном рождении, но и о пище первого возраста, которой Христос питался в пеленах и которая нисколько не отличалась от пищи прочих людей и не имела в сравнении с нею ничего особенного. У Него не все было отличное от нам, и не все общее с нами. То, что Он родился от женщины, есть общее с нами; а что Он родился от Девы, это – выше нас. То, что Он принимал пищу по обыкновенному закону природы и одинаковому для прочих людей, есть общее с нами; а что этот храм был недоступен для греха, и не испытал греха, это необыкновенно и дивно и свойственно только Ему одном. Потому пророк и сказал о том и другом. Не после испытания зла, говорит, Он отстал от зла, но еще прежде, и от самого начала являл всякую добродетель. Об этом и сам Христос говорил: "Кто из вас обличит Меня в неправде? " И еще: "ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего" (Иоанн. 8:46; 14:30).
7. И этот самый пророк далее говорит: "потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его" (Ис. 53:9). То же говорит он и здесь, т.е. прежде, чем Отрок будет в состоянии узнавать или отличать злое, с самого неопытного во зле возраста, с самого рождения Он станет являть добродетель и не будет иметь ничего общего с пороком. "Ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе". Опять теми же словами прок выражает ту же мысль и останавливается на этом предмете. Так как сказанное им было весьма высоко, то повторением изъяснения он удостоверяет в его истине. То же, что он выше сказал в словах: "доколе не будет разуметь" или "отвергать худое", он и далее выражает в словах: "прежде нежели этот младенец будет разуметь" и прибавляет опять те же выражения: "отвергать худое и избирать доброе". Это было особенно свойственно Ему одному. Потому и Павел постоянно повторяет то же и Иоанн, увидевший Его, воскликнул эти слова: "вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира" (Иоанн. 1:29). А кто взял на Себя грехи других, тот сам тем более был безгрешен. И Павел, как я выше сказал, постоянно повторяет то же. Так как Христу надлежало умереть, то, чтобы кто из неверующих не подумал, что Он был наказан за собственные грехи, апостол постоянно поставляет на вид безгрешность Его, желая показать, что смерть Его есть искупление за наши грехи. Потому он и говорит: "Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: … ибо, что Он умер, то умер однажды для греха" (… еже бо умре, греху умре) (Рим. 6:9, 10). И этой смерти, говорит, Он подвергся не как виновный, не за собственный грех, но за общий грех всех. Если же Он и прежде не подлежал смерти за какой-нибудь свой грех, то совершенно очевидно, что Он уже не умрет. "Земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее". (и оставится земля, ея же ты боишися, от лица двух царей) Что часто делает пророк, то же делает и здесь: после пророчества он обращается к историческим событиям. Так поступил он и в сказании о серафимах, как мы ясно показали; также поступил и здесь. Сказав о благах, уготованных вселенной, он теперь обращает речь к царю. Потому и продолжает: "земля … будет оставлена". Что значит "оставлена"? Будет неприкосновенной, будет свободной, не испытает неприятного, не подвергнется бедствиям войны. "Земля та, которой ты страшишься, будет оставлена", за которую ты страшишься, за которую трепещешь, "обоими царями ее", т.е. дамаским и израильским. Дале, чтобы царь от предсказания о благах не сделался более беспечным и вследствие мира не сделался более нерадивым, пророк опять возбуждает его душу, говоря: "Но наведет Господь на тебя и на народ твой и на дом отца твоего дни, какие не приходили со времени отпадения Ефрема от Иуды, наведет царя Ассирийского" (ст. 17). Этими словами он возвещает нашествие иноплеменников, которые разрушили город до основания и, взяв жителей в плен, ушли; возвещает не для того, чтобы это случилось, но чтобы они, вразумившись страхом, отклонили от себя угрожавшее бедствие. Но так как они ни от благ, которыми не по достоинству пользовались, не сделались лучшими (а что действительно они пользовались ими не по достоинству, видно из душевного расположения царя и крайнего его неверия), ни от угроз страшными событиями не исправились, но упорно противились и тому и другому полезному врачеству, то пророк наконец употребляет глубочайшее сечение, чтобы истребить гнилую рану и отсечь неисцельно больные члены. Что же значит: "со времени отпадения Ефрема от Иуды, наведет царя Ассирийского"? Иноплеменники сделали нападение, чтобы увести всех их; но потом, оставив Иуду и два колена, обратились против Израиля. Таким образом, слова его означают следующее: с того дня, когда десять колен привлекут к себе войско иноплеменников, отвлекши его от вас, по своим крайне великим грехам, и, привлекши их к себе, будут уведены, с того дня нужно будет и вам бояться и страшиться. Простираясь далее, они нападут и на вас, если вы не исправитесь. "Со времени" того, говорит, "наведет" их Господь. Не в то же время когда уведены израильтяне, взяты были и эти, но спустя немного времени.