Видит Иона, что старцы Ниневийские сетуют, когда старцы народа его предаются непотребствам. Видит, что Ниневия сокрушается сердцем, когда Сион роскошествует. Видит он Ассирию и усугубляет презрение свое к надменному Иерусалиму. Видит, что нечистые уцеломудриваются, когда дщери народа его оскверняются. Видит, что в Ниневии беснующиеся умолкли и познали истину, а в Сионе прорицают ложные пророки, исполненные обмана. Видит, как у язычников всенародно сокрушаются идолы, и обращает взор на жилища народа своего – там все исполнено идолопоклонства. Еврей вразумляется язычниками, и перестает удивляться тому, что приняли у себя – Моисея жрец, Илию вдовица, и что преследуемого Саулом Давида почтили язычники.
Иона боится, чтобы не оказалась ложной проповедь, с какой он послан, ибо знает, что покаянием может быть отвращено все им предсказанное. Видит он, что дщери языческие отвергают суеверия отцов своих, и скорбит о дщерях народа своего, плачущих о Фаммузе. Видит, что в Ниневии исчезли волхвы и гадатели, а в Иудее ходят чародеи и халдеи. Видит, что жрецы своими руками разоряют жертвенники Ассирийские, а в Сионе всякий при дверях своих строит себе жертвенник. Видит Иона, что Ниневия, как церковь, собрала сынов своих, вся очистилась и славен в ней пост. А Иудеи святой храм в Сионе обратили в вертеп разбойников. Видит, что царь Ниневийский поклоняется Богу, а Иеровоам кланяется тельцам. Ниневитяне с воплем исчисляют пред Богом беззакония свои, а Евреи сынов своих приносят в жертву, а дщерей своих закалают[58] демонам. Ниневитяне в посте изливают слезы свои пред Богом, Евреи же новое вино свое возливают пред истуканами. У Ниневитян благоухает воня сетования, в Сионе разносится запах идольских курений. У Иудеев исчезает надежда, у язычников возрастает упование. У Иудеев – пышность, у Ниневитян – смирение; в Иудее – явное нечестие, в Ниневии – великий плач.
Живые плачут об умерших, а Ниневитяне оплакивают живых. Всякий плачет о сыне своем, рыдает о сроднике своем. От плача и поста увяла красота жен. Каждый лобзает ближнего своего и на груди его проливает слезы. Великая была там печаль, великое было там страдание, живые готовились низойти в преисподнюю земли. Чем менее оставалось дней, тем обильнее проливали слезы, как будто уже погибли и не стало их в живых. Наступал день, когда городу должно разрушиться, приближался день, в который ему должно было погибнуть. Во всем городе – плач, рыдание и вопль. Земное брение омочается слезами его возделывающих. Поставили перед собой родители детей своих, перед ними и наследство их, оплакивают вместе и наследников, и наследство. Стоят друг против друга женихи и невесты, и плачут друг о друге. В ком удержится душа при виде такого горестного зрелища? Стоят женихи и невесты, и смешиваются их вопли и слезы. Стоят юноши и отроковицы, и при виде их красоты и стройности доходит вопль до небес. Стоя на земле, думают, что она уже разверзлась или колеблется под ними, как плывущий корабль. Стоят старцы и старицы вместе с теми, которые должны бы предать их земле, и громко рыдают, взывая: «Кто закроет нам глаза, кто предаст нас погребению?» Плачут о смерти своей, что не будет погребающего и утешающего, плачут о погребении своем, что некому будет ископать для них могилу и похоронить их. Плачут о пышных одеждах своих, что некому будет прикрыть ими наготу их. Каждый с горестью представляет пред очами смерть свою и, держа это в мыслях и памяти, горько рыдает. Каждый думает, на какой обречены они конец, какая готовится им смерть? У каждого терзается сердце, когда слышит, что разверзнется земля; изменяется в лице, когда слышит, что обрушится земля. Стоят цари и царицы, вместо багряниц на них вретища, и мысль, что завтра не будет уже их, усугубляет муки их. Каждый объемлет персть[59] и взывает к Богу; каждый молится с воплем и пеплом наполняет горсть свою. Нет такого рыдания, которого бы там не было слышно. Даже стены пролили бы слезы при виде вретищ, посыпанных пеплом скорби.
Все – во вретищах, и целые дни – непрестанная тьма. Помутился сам воздух, в смятение пришли небеса. Вдруг – тучи и бури, густая и непроницаемая мгла, удар за ударом, гром за громом, молния за молнией. Везде трепет и содрогание сердца. Каждый смотрит на землю, думая, что она уже рушится. Все плачут друг о друге, представляя, что вскоре погибнут. Всякий плачет о брате своем, рыдает о возлюбленном своем. Каждый призывает к себе ближнего своего, чтобы взглянуть на него и насытиться лицезрением его, потому что скоро прекратятся их свидания и вместе сойдут они в шеол[60].