Какой радостью обиловало милосердие Твое, когда налагалась узда на противников наших! Сие случилось уже тогда, когда раскаялось сердце Твое (Быт. 6, 6), поелику по предведению своему оно не может ни сокрушаться, ни раскаиваться, ибо для него явен всякий исход и всякий конец, и конец с исходом своим у него старше, чем начало с его зарождением. Но это сказано для того, чтобы по совету Твоему был отменен приговор, произнесенный правосудием Твоим, и (дабы), как бы в награду умилостивления Твоего даровано было нам оставшееся и сохранившееся (после потопа), как закваска для рода человеческого. Совет Твой открыл врата милости Твоей, дабы она вошла (в них) и умоляла Тебя за нас, поскольку от Тебя услышала приговор обвинения нашего, который и стал причиной Воскресения нашего, когда Ты сказал; «расположение человека всегда зло» (ср.: Быт. 8, 21). Ибо сим советом открывались уста правды к истреблению нашему, но освобождался и язык милости к оживотворению нашему. Сим советом правда осудила нас за свободу нашу, и тем же советом подвигнута была милость и оправдала нас за природу нашу, поскольку Ты прибавил: «от юности своей» (ср.: Быт. 8, 21). Ибо Тот, Кто заранее избрал друзей Своих, показал нам, что Он не судит нас по течению обстоятельств (нашей жизни), но что все, кои вступили в мир сей под великим Его советом, явились в него записанными и запечатленными, и посредством собственных своих дел предопределенными. Когда Сын Божий облекся образом нашим ради славы нашей, то в Нем мы предали Тебя на осуждение к смерти. Хотя строгая правда Твоя и проявляет себя, однако семя дел наших возрастает у нас, так как мы свой долг отдаем правде Твоей, которая возвращает нам его с избытком. Ибо воля наша есть исторгнутый из рук диавола сосуд, который устроил Создатель. Ведь поскольку воля показывает в нас добродетель свою, постольку возрастает и умножается слава победы нашей в борьбе. Теперь (мы находимся) как бы в очистительном огне, который мучениями и скорбями своими преобразует и приспособляет (нас). Всеми врачевствами Господь ведет нас к тому, чтобы мы стали украшением Царства Его. Будем стараться более и более уразумевать сие и станем чаще обличать и порицать души свои и обманчивое знание свое.
О, щедроты Божии, распростертые и излитые на всех! У кого они пребывают, как не у Тебя, Господи, ибо смертью Своею, Всемилостивый, Ты дал жизнь всем и исходом (живота Твоего) отверз сокровища щедрот Своих? Хотя бы мы (только) по привычке говорили: «Господи, Господи», – но не отнимай имени владычества Твоего, возвещенного устами нашими, но свидетельством уст наших возмоги более возобладать над нами. Твой образ, конечно, сокрыт от всех, но Ты начертан во всем через все движения его. Ибо дела изображают нам Творца и творения поучают нас о Создателе своем, так что мы можем ощутить Того, Кто сокрыт в пути Своем, но явен в дарах Своих. Трудно войти к Нему, легко подходить.
Тебя почитаем во всем, поскольку любовь Твоя распростирается на всех, хотя Тебе и не довлеют голоса всех благодарящих. Ты отделил нас друг от друга незаметными чертами, и разветвления корней их собрал в одном образе Адама, дабы мысль наша не была развлекаема множеством различных сплетений. Тебя почитаем, введшего нас в мир и давшего нам владычество над всем, и имеющего вывести нас из этого мира в час, о котором мы не будем помышлять. Тебя почитаем, давшего слово устам нашим и соделавшего нас ходатаями просьб наших. Тебе восклицает Адам в мире своем с потомками своими, ибо все объяты милостью Твоей. Тебя благословляют ветры, когда волнуют воду. Тебя славит земля, поспешающая отверстой утробой своей дать плод свой во время свое. Тебя благословляют моря волнами своими, как бы устами, ибо глас их возвещает о могуществе, какое Ты имеешь над ними. Тебя величают деревья, сотрясаемые бурей, повинуясь Тебе в зачатии и рождении. Тебя благословляют травы разнообразием своим и цветы красками своими, всасывая обилие дождей, принимая росу. Все это соединяется вместе и голоса свои возносит вкупе, как бы движимое одним желанием, и через все, как бы мало оно ни было, у всех соединяется в созвучие благословение Твое, поскольку все, подобно музыкантам, соучаствуют в этой хвале Твоей. Итак, нам свойственно устремляться к Тебе всем желанием нашим, Тебе же свойственно простирать к нам нечто от полноты Твоей, дабы пребывал у нас Дух Твой, Который есть истина, (исходящая) от Тебя, (и) Которым упраздняется немощь наша, без даров Твоих неспособная достигнуть до Тебя, Господа даров наших.
И так как кознями волка[331], будучи оставлены в пустыне, мы находимся вне мирного жезла благочестивого пастыря нашего, то этот наш покой отвергнут кающимися душами, кои разоблачили его. Это не истинный покой, но скорее покой скверный и нечистый, который скрытно расхищает дух, явно расстраивает тело, который тайно ранит, дабы дух мучился скорбью и тело расстраивалось. И постольку дух наш радовался тайно, поскольку сокрушался явно, когда старался прекратить этот губительный покой. Ибо этот покой разрушила спасительная скорбь духа, которая при конце жизни сопровождала его[332]. Потому что дух, как бы в жажде, выпил этот покой, упитался опьянением и изрыгнул в учении. Врачевство же жизни состоит в том, что Господь сделал Тело Свое сосцами нашей невинности и Кровь Свою источником, который, напояя, уничтожает жажду нашу, и весь всецело стал для нас трапезой всех благ.
331
Можно догадываться, что под волком здесь разумеется император Валент, изгнавший из Едессы православного епископа и назначивший туда арианина. (Ср.: Carmina Nisibena ed. Bickel, p. 10 и 12), значит, под «покоем» нужно понимать этот прерыв православного епископства в Едесской Церкви.
332
Смысл этого места, быть может, такой: благодаря покаянию, которое многих охватило в конце жизни, и самая схизма начала ослабевать.