Смотри же на первые слова Петра: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя (Мф. 26:35) и на сказанные им после: не знаю Сего Человека (Мф. 26:72). Смотри здесь на несходные друг с другом гласы, сплетенные как из страха, так и из любви. Но ты ли теперь, Петр, говоришь, что ты не знал своего Господа? Неужели действительно и Петр не знал Господа? О страх смерти, побеждающий любовь! Но, наблюдая здесь Петрово малодушие, да научишься, [возлюбленный, знать Того,] Кто единственно дает всем человекам дерзновение. Хотя и осуждается здесь наша немощная природа, но да явится Владычная благодать: пусть здесь обнаружится сила Подателя. Ему же слава и держава и ныне и во веки веков. Аминь.
Согласно порядку Закона иудеи совершали Пасху посредством трех предметов, трех добродетелей и трех свидетелей. Тремя же предметами были: агнец, опресноки и горькая трава. Три же добродетели: они были препоясаны, на ногах обуты сапоги и держали жезл в руках. Тремя же свидетелями были: писцы, которые стояли над трапезами и тщательно наблюдали полнолуние посредством некой чаши [с водой], которая приводилась в волнение и объявляла о происшедшем, и тогда жрецы тотчас же трубили в трубы, оповещая, что наступила Пасха Господня. И затем, после известия гласа трубы, они же приготовляли хлеб без дрожжей в течение семи дней. Но прежде знамения самой чаши и трубы никому не позволялось приготовлять ни агнца, ни опресноков, ни горький латукс, которые [готовились в течение] семи дней, – так говорит и великий Давид: Вострубите в новомесячии трубою (Пс. 80:4).
Господь наш Иисус Христос во [святой] пятый день (ἐν τῇ ε΄ ἡμέρᾳ)[1274] передал святые Свои Таинства в седьмой час ночи; обычай же вкушения опресноков [у иудеев] совершался в пятницу вечером, и [сие вкушение] случилось уже после предания Господа гробу. Потому евангелисты говорят, что в Святых Таинствах Господь желал передать хлеб совершенный (ἄρτον τέλειον),[1275] а не опресноки, чтобы [верные] полагали, что Им было воспринято от Святой Девы совершенное тело (τέλειον σῶμα). Я говорю о Христовом теле, наделенном душой и разумом, а не так, как говорил еретик Аполлинарий, что Господь воспринял одно только тело. Но мы говорим о совершенном хлебе, составленном из пшеницы, закваски и соли; ведь как в живом человеке с телом соединен дух и ум и как тело без духа мертво, так и одни опресноки, не имеющие закваски, мертвы и не являются хлебом, дающим жизнь, поскольку закваска дает тесту жизнь и единство точно так же как дух – телу и соль – уму; потому и мы [верные] совершаем таинство на совершенном хлебе, чтобы нам не впасть в хуление нечестивого Аполлинария.[1276] Так, полнолуние бывает в четырнадцатый день, с добавлением еще половины дня и трех часов, а страдание Господа нашего Иисуса Христа вышло за пределы времени шестнадцатидневной луны, чтобы этим засвидетельствовать, что Он есть истинный [Бог] и жизнь вечная (1 Ин. 5:20).
Дόлжно же также знать, что со времен Христа и святых Его апостолов Церковь нисколько не [Col. 1329] восприняла как заповедь вкушать лучшую опресночную пшеницу или приносить ее [в качестве приношения], ибо и Сам Христос во время Своей страсти не вкушал Пасху Законную; послушай, что говорит Иоанн евангелист: Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу [...] И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его (Ин. 13:1-2); и когда, говорит, настал час, то есть что настало время, чтобы предать Его, Он возлег, и двенадцать апостолов с Ним, и сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания (Лк. 22:14-15).
1272
Перевод и примечания выполнены А. Г. Пернбаумом по изд.: PG. Т. 26. Соl. 1328–1332. –
1273
Автор в настоящем Слове ведет полемику с иудеями и с еретиками, в том числе с ересью Аполлинария. Преп. Никита Стифат в «Слове против армян и латинян об опресноках» приводит начало из настоящего Слова под именем «великого Епифания Кипрского». См.:
1274
Т. е. в четверг. Автор дает счет дням недели по александрийскому времяисчислению. «Как понимать, далее, выражение: τῇ ἁγίᾳ ε΄? Значит ли это – „в святый пяток“ или просто „в пятый день недели“ по тому счету дней, какой был принят в Александрии? Мы принимаем последнее и утверждаем, что „пятый день недели“ Кирилла равняется нашему „четвергу“» (