8. Ведь если душа покидает свое тело, то не говорит оно больше голосом прекрасным, но ничтожным и весьма жалким, подобно певцу без голоса [Fol. 147a. Col. 2] и речи.
Вот так [и] у души не было тела, из которого бы она [могла] возопить. Ведь [тело] разрушилось в земле, как разбитый [и] бесполезный сосуд; не было в нем ни голоса, ни звука, ни движения, ибо это был труп. Ведь исчезла душа – его всегдашнее украшение, [и] извлекли из него ту, которая побуждала [Fol. 147b. Col. 1] речь. И вот невозможно узнать облик всякого умершего человека, потому что он (т. е. человек) растворился в песке, и тебе не узнать ни его лица, ни очертаний его тела, ни его величия, и ты не слышишь его голоса, никакого [голоса].
9. Потому сын не узнает ни собственного отца, ни матери, ни брата, ни друга, ибо в могиле нельзя различить лица; расплылись [Fol. 147b. Col. 2] губы, нос сгнил; глаза закатились, изменила цвет кожа; не узнать ничего, потому что все тела в могилах стали прахом. И вот они истлели, и нет для нас от них никакого остатка.
Потому мы не в силах опознать ни одной кости, [не в силах] соединить ее с собственным ее телом, ибо кость обнажена, [Fol. 148a. Col. 1] и никакая плоть не покрывает ее. Но и по еще несгнившей плоти ты не узнаешь, кому принадлежала кость, которую она покрывает.
Ибо кто когда-нибудь узнавал кость, отделенную от [остальных] членов? Или кто сможет описать нам цвет кожи умершего [, когда он еще жил]? Ведь невозможно опознать кости Адама, или останки пророков, или [Fol. 148b. Col. 1] тела патриархов, или то, что принадлежало апостолам. Все они слились с землей, растеклись их головы и их тела.
Если бы сын искал своего отца, он не узнал бы его в могиле, и друг [не узнал бы] друга, и брат брата; и не назовет он ничье имя, зная, что это воистину тот, и [Fol. 148b. Col. 1] [не] узнает ничей облик, потому что в могиле [все] сделались прахом, и нет в них ни одной человеческой черты.
10. Ибо по лицу всей земли развеян человек, разлит в каждом уголке, ибо земля переполнена могилами и захоронениями, и всякое место пропитано гноем мертвецов. И более того: земля стала единой могилой умерших; [лишь] один человек был [Fol. 148b. Col. 2] взят от земли; тысячи тысяч, тьмы и тьмы похоронены в ней.
Море и реки, земля и горы – все было переполнено покойниками. Звери и птицы утоляли голод и жажду трупами умерших, а Аменте наполнялся скованными душами.
11. О сотворенный из земли, скорбям которого нет числа! [Fol. 149a. Col. 1] О тварный человек, растущий для тления, цветущий посреди печалей и воздыханий! На один час радость [живущих] на земле, и скоро ускользает она из рук считавших ее [чем-то] великим.
Ибо вот кто-то радуется, собираясь привести в [свой дом] жену, но [Fol. 149a. Col. 2] вскоре оплакивает ее [уже] умершую; [и] вот еще один, радующийся своим детям, но смотри, вот он уже рыдает на их могиле.
Вот некто ликует, [завидев] своего отца, а после скорбит на его похоронах. Итак, что пользы в человеке? Человек есть безутешная скорбь. Нечем ободрить обреченного погибнуть, [Fol. 149b. Col. 1] и нет ему утешителя. Каждый умирает в одиночку. Друг поддержит друга, но и сам он подвластен смерти. Пророк Божий будет утешать [людей], но они не послушают его.
12. Более того, [люди] не верили Богу Небесному и не творили Его волю вплоть до [мгновения, когда] они падали в смерть. К тому же [Бог] гневается на человека из-за его преслушания; [Fol. 149b. Col. 2] несказанны и неописуемы пагубы человеческого [рода].
Ибо все на свете чинит насилие человеку из-за его преслушания. Болезни, напасти, скорби, горе и страдание окружают его. Стужа, зной и огонь, звери, птицы [и] гады, времена [его жизни] и [Fol. 150a. Col. 1] старость, ветры и землетрясения, дождь и роса – [все] вредит человеку; к тому же его топят реки, он пожирается зверями, испепеляется огнем и гибнет от смерти.>
Все стало презирать человека с тех пор, как он не послушался Бога и был извергнут из [Fol. 150a. Col. 2] рая [и] вступил в этот исполненный страданий удел, в котором [изобилуют] зависть, супружеские измены, блуд, идолослужения – именно то, из-за чего человек умирает.
Все эти [сквернодейства] стали сообщниками смерти, [ополчившись] против человека и навязывая ему себя в беззакониях, чтобы смерть сокрушила его.
13. Ибо человек никогда [Fol. 150b. Col. 1] не получал наслаждения ни в один из дней. Потому что когда же он испытывал радость? Может быть, он радовался в материнской утробе? [Но] как мог он радоваться, заточенный в злосмрадном мраке, утесняемый и сдавленный со всех сторон кровью чрева? Однако, выходя из утробы, он радовался? [Fol. 150b. Col. 2] Но ведь [тогда] он в особенности рисковал жизнью. Однако он, конечно, радовался на материнском лоне, когда ему давали грудь? Отчего же он [тогда] вопит и плачет? Ведь тот, кому хорошо, не имеет обыкновения ни плакать, ни вопить.