21. Но Господь, принявший все наше ради нас, облекся и в эти [кожаные одежды], чтобы отложить их и вместо них облечь нас жизнью и бессмертием. Надел же с ними и хитон, не сшитый, а бывший весь тканым сверху (Ин. 19:23), чтобы хотя бы из сего иудеи могли поверить, Кто есть и откуда [Христос], облекшийся так, ибо не от земли, но свыше было приходящее Слово (см. Ин. 3:31), и что Слово [было] не отделенное (οὐ μεριστὸς), но неотделимое (ἀμέριστος) от Отца, и что, став Человеком, имел Он тело не «сшитое» (οὐκ ἐῤῥαμμένον) [из двух половин —] от мужа и жены, но из Девы единой, сотканное искусством Духа. Поэтому палачи делят другие Его одежды (см. Мк. 15:24) – ибо они были делимы (μεριστὰ)[1365] – и разделяют их на четыре части, поскольку [единую] четырехчастную вселенную, за грех разделенную за восток, запад, север и юг, носил на Себе [Спаситель], о чем Иоанн [Креститель], когда увидел Его облаченным в них, говорил: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1:29). Лишь хитон Его не могли разделить из страха перед чудом, которое было им явлено. Но и это было делом не их самих, но распятого Спасителя. Ведь и будучи распят как человек [плотию], Он преследовал [бесплотные] начала, схватывал диавола, устрашал убийц, не [позволяя] разделять хитон, чтобы как он пребывал [целым], так пребывало и обвинение против иудеев, что произошло немного спустя после того, когда завеса [в храме сама] разодралась (см. Мк. 15:38), хитон же Спасителя даже палачами не был разделен, но сохранился цельным (см. Ин. 19:23). Пребывает ведь Евангелие всегда целым, когда разделены тени [Закона].[1366]
Тем не менее когда Спаситель, разоблаченный от одежд, поспешал к смерти и [враг,] видя Его готовность к сему и самого себя спадшим с неба (Лк. 10:18) и изгнанным с земли, тогда опять диавол не знал, что ему еще предпринять; все для него было исполнено смятения и полно недоумения. Так оставаться – был не в состоянии, убежать же опять, с другой стороны, боялся. Впрочем же, рассудив, что все умирающие [смертные] должны на земле умирать согласно написанному: земля еси, и в землю отыдеши (Быт. 3:19), то, убоявшись остаться на земле, чтобы не быть здесь застигнутым, [Col. 224] он воспарил наконец в воздух, чтобы, когда Господнее тело (τοῦ κυριακοῦ σώματος)[1367] будет помещено на земле, он мог сохранить за собой хотя бы свободным воздух. Но Господь, и в этом являя Свое человеколюбие, умер не на земле, но посредством креста взошел на воздух, преследуя и там змия, чтобы и оттуда прогнать князя власти воздушной (см. Еф. 2:2) и низвергнуть духов лукавого; даже и в таком состоянии Он не оставил землю без исцеления. Но, и вися на кресте, распростертием рук очищал воздух, освобождал землю, омывая ее кровью и водою из Своего ребра (см. Ин. 19:34).
22. Что же еще оставалось делать врагу, с которым все это произошло? С неба уже он ниспал, с земли свергнут, с воздуха гоним; к этому прибавлялся и крайний стыд, что он нечто великое пообещал и ничего не совершил (ср. Ис. 14:13-14). Так, везде побежденный и во всех отношениях приведенный в недоумение, он предпочел тогда сохранить за собой хотя бы ад, ведь только это место для него еще и оставалось. Все же и в этом случае он опасался, что Господь, сойдя туда, изгонит его и оттуда и освободит всех подвластных ему, поэтому диавол всех привел в замешательство и всех подвиг,[1368] всех звал на помощь и опять подстрекал иудеев оскорблять Господа, поносить и всячески осмеивать Его, и, наконец, все оставшееся у него оружие – все это устремил против Господа, чтобы Его. И вообще, какое бы оружие не осталось у него, он бы устремил его против Господа, пожалуй; и если бы таким образом он склонил бы его ко греху, то подлинно одолел бы. Ибо иудеи насмехались над Господом, говоря: если Ты Сын Божий, сойди с креста (Мф. 27:40).
Но Спаситель, будучи истинно Сыном Божиим, желал, чтобы все узнали, что Он – Сын Божий и сама Жизнь не из Его бегства от смерти, но от того, что, и пребывая в ней, Он имел силу попирать [в смерти и саму] смерть.[1369] Мог, конечно, и сойти с креста Тот, Кто воскресил других мертвецов, но в таком случае сошествие это представлялось бы [, скорее,] бегством от смерти, так и наоборот: то, что Он остался ждать [смерти на кресте], показывало не что иное,[1370] как то, что Остающийся [на кресте] есть сама Жизнь (см. Ин. 5:26; 11:25). Потому-то так много и заботился диавол о том, чтобы хотя бы этими укоризнами подвергнуть Господа поношению; потому и весьма хотел, чтобы Тот сошел с креста и не оказался посреди мертвых, лишь бы только не умер Бесстрастный и Он не завладел бы [его] мертвыми пусть и таким [смертью на кресте] образом.[1371] Боялся также, чтобы по написанному: Возшед на высоту креста, не пленил Он плен [исполина] (Ис. 49:25) и не приял еси даяния в человецех (Пс. 67:19); подозревал, не Он ли Тот Самый, о Ком это написано? Тем более потому опять побуждал фарисеев, коварный, и, наконец, допускал вещь преимущественно для себя излишнюю (κατὰ περισσὸν), – предлагает им, чтобы они даже веровали в Того, если только Тот сойдет с креста (см. Мф. 27:40, Мк. 15:30). Все пускал в ход, все обещал и против воли своей [– чтобы никто не уверовал во Христа (см. Ин. 11:48; 12:19) –], чтобы только не оказался Христос мертвым и не сошел во ад. Предлагал опять фарисеям сказать: Других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него (Мф. 27:42). Однако нисколько не желал дракон, учитель их неверия, чтобы веровали фарисеи, но одного теперь только хотел – чтобы Господь избежал [Col. 225] смерти. Не хотел он и достоверно также узнать, может ли Христос Самого Себя спасти [от смерти на кресте] (ср. Мф. 27:42), но единственно боялся, чтобы не произошло от того спасение для других. Ведь если бы он действительно знал, что Тот же Самый [Христос] спас других, то нисколько бы не сомневался, что Тот, Кто дарует другим спасение, Тот, несомненно, является Спасителем и Жизнью.
1367
О Господнем теле (τοῦ κυριακοῦ σώματος) см.:
1370
Ср.:
1371
Возможен и такой вариант перевода: «дабы хотя бы в этом ему не потерпеть вреда и сохранить свое господство над мертвыми». –