Пережив еще один приступ слабости, Данила все-таки поднялся с протяжно скрипнувшей пружинами кровати. Девушка что-то неразборчиво пробормотала во сне, зябко поежилась и потянула на себя одеяло. Мельник вздохнул, нашел на полу свои скомканные семейники, натянул их и на подламывающихся ногах подошел к окну. Подергал шпингалет и раза с третьего сумел распахнуть раму. Ох, хорошо как!
Прохладный свежий воздух ворвался в комнату, изгоняя тяжелые запахи ночного веселья. А, заодно, еще и давая возможность Даниле воспринимать окружающий мир более-менее адекватно. Так, где это он? Ага, точно, память возвращается.
Вчера, после матча, Маслов с заговорщическим видом велел ждать его у стадиона и никуда не торопиться. Дескать, есть у него сюрприз для Малого. Какой? Оху…офигительный! На робкое замечание о том, что Бесков нарушителя режима сотрет в порошок, Валерий, ухмыльнувшись, заявил, что все под контролем.
— Там, в коридоре, тебя ждут корреспонденты «Советского спорта», — терпеливо объяснял он, — а еще «Комсомолки» и «Пионерской зорьки»…
— Чего?!!
— Шучу! Да много их там просто. Журналюги с ума сошли от твоего финта и жаждут, так сказать, из первых рук узнать все подробности.
— Какие еще подробности? — еще больше обалдел Мельник.
— Да любые, — капитан посмотрел на молодого игрока, как на слюнявого дурачка. — Что ты, как маленький? Можно подумать, это имеет значение. Наврешь с три короба, что, к примеру, долго придумывал этот прием, боялся кому-нибудь показывать — думал, что не получится и тебя засмеют, а сегодня решился, потому как терять уже было нечего и рискнул. В общем, что-нибудь завлекательное им дай, пусть читатели ахнут.
— Так это же вранье, все совсем не так было.
— Ну и хрен с ним, — легкомысленно отмахнулся Маслов. — Подумаешь. Все равно по делу ничего не накарябают. Один такой щелкопер знаешь, что недавно учудил? «Нападающий загнал мяч в ворота винтом»! Представляешь? Мы с ребятами два дня со смеху умирали. Все пытались представить, как это. Короче, Малой, общаешься с ними, я Бесу скажу, что тебя потом на редакционной машине в Новогорск подвезут. Мол, обещали. Ты же знаешь, Иваныч команду на базе после домашнего матча всегда запирает, а сам в Москву к жене сваливает. Приезжает на следующий день. За порядком следит Кузнецов[11]. С ним и Голодцом у ребят давно уже контакт налажен — подгонят им пару бутылок коньяка и дело в шляпе — старший ничего не узнает. Главное, завтра раньше Бескова на базе оказаться. Усек?
— Подожди, — потер лоб Данила, — а мы куда поедем на самом деле?
— Сказал же, сюрприз! — ухмыльнулся Маслов. — Не бзди, малец, все будет по высшему разряду. Давай, шуруй к акулам пера. Да сожрать им себя не давай, ты ж динамовец!
Встреча с журналистами получилась неожиданно интересной. Ни в своей прошлой, ни, тем более, в нынешней жизни, Даниле не довелось давать интервью. Поэтому многочисленные вопросы, вспышки фотокамер и прочие атрибуты этого процесса вызывали у парня искреннее любопытство. В конце концов, корреспонденты утолили свое любопытство, все закончилось, и молодого нападающего отпустили.
Когда Мельник вышел на улицу и начал оглядываться в поисках Маслова, его вдруг окликнул знакомый голос:
— Эй, Вешняки, дуй сюда!
Данила повернулся. Из припаркованного неподалеку красного «москвичонка» ему махал рукой Стрельцов. Он сидел на переднем сиденье рядом с водителем и сейчас немного высунулся в окно.
Мельник неуверенно оглянулся, надеясь все-таки найти одноклубника, и медленно подошел к машине.
— Садись, поехали, — Эдуард царственным жестом показал на заднее сиденье.
— Да я Валеру жду, — заикнулся было юноша, но торпедовская легенда лишь весело рассмеялась:
— Масло чуть позже приедет. Падай, говорю, чего время попусту терять?
А, была ни была! Данила решительно потянул ручку двери. В конце концов, за общение со знаменитым форвардом можно было пожертвовать многим. Расскажи кому, в той, прежней жизни, что был на короткой ноге с самим Стрельцовым — вызовут дурку. А здесь, пожалуйста, едет с ним в одной машине.
— Сашка, ну что за херня играет, — недовольно проворчал Эдуард, и начал щелкать кнопками радио. Найдя станцию с каким-то легким танцевальным мотивчиком, он удовлетворенно угукнул и откинулся в своем кресле. — Куришь? — обернулся он к Мельнику, протягивая пачку папирос.
— Не, — отрицательно помотал головой Данила. Как рассказать, что курил он давно весьма интенсивно почти полтора десятка лет, а потом, когда забарахлило сердечко, решительно, в один день бросил? Не поверит.