А уж упоминание о вызове к министру — это вообще за границами разумного. Щелокову что, делать не хрен? Всех преступников переловили? После победы устраивать разнос старшему тренеру. Или…вот черт, может тот «полуответственный» сопляк воду мутит? А что, не смог построить Иваныча по росту самостоятельно, но, глядишь, шепнул на ушко боссу в нужный момент какую-нибудь гадость в адрес тренера, подал ситуацию в неприглядном для того свете и пожалуйста. Как говорится, получите — распишитесь! Вызов на ковер и головомойка. М-дя, неужто всерьез обидку затаил этот хмырек? Плохо, очень плохо. Но, по крайней мере, понятно, почему Константин Иванович решил немного «подзаправиться» — после таких стрессов сорокаградусное «лекарство» кое-кому реально помогает расслабиться.
Сам Данила к алкоголю относился равнодушно, но ханжой вовсе не был и иногда мог себе позволить бокал-другой. Особенно, если на столе стояло какое-нибудь хорошее вино. Или шампанское. Ладно, не суть. Как же быть с этим неожиданно появившимся деятелем, всерьез настроенным, как оказалось на столь скорый реванш? Кстати, откуда он там, кто по должности — Бесков вроде говорил, но парень пропустил тогда его слова мимо ушей, пребывая в несколько, хм, расстроенных чувствах. Эх, надо было не только перед Яшиным, но и перед чиновником покаяться. От него, Данилы, не убыло бы, а этому молодому да раннему, глядишь, по душе пришлось. Ах, как не вовремя все!
— …поэтому сейчас все дружно идут вокруг поля. Гусиным шагом! Начали.
О, приплыли. Как Юрка и накаркал, старший тренер закончил пропесочивать несчастного Штапова — тот стоял белый, с трясущимися губами и едва не плакал, — и взялся за остальных.
Если уж совсем откровенно, то Бесков словно с цепи сорвался. Упражнения следовали одно за другим. И все из категории тех, что заставляют выкладываться на полную катушку. И тренер в этот раз недреманным оком следил за тем, чтобы никто из его игроков не сачковал и не отдыхал больше положенного. Ребята со злостью шипели на бегу, как рассерженные гадюки, в адрес Валерки: «Масло, скотина, ты же говорил — тренировки не будет?! Что не в форме Бес? У, зараза!» Тот вяло отбрехивался. На большее сил уже не оставалось. Причем не только у него, но у всех.
Данила устало потряс головой. Крупные капли пота разлетелись во все стороны. Легкие работали на всю катушку, точно кузнечные меха. Парень запалено дышал, мечтая лишь о том моменте, когда можно будет рухнуть на травку и лежать, лежать! Нет, он попробовал заикнуться Бескову о том, что только-только снял повязку, но тот в своей излюбленной манере рявкнул: «Что там у тебя было? Ушиб? Ерунда полная. Я в твои годы эти ушибы сотнями получал и ничего, играл. В баню сходишь, и все моментально пройдет. Побежал!»
— Да не тряси ты башкой, — страдальчески простонал рядом с Мельником Еврюжихин. — Что ты, как пес шелудивый после лужи отряхиваешься? На меня же летит.
— Ген, веришь, сил нет майкой вытереться, руки дрожат, как у алкаша, — прохрипел Данила. — Сейчас сдохну, добей меня!
— Закончили упражнение! — зычно скомандовал тем временем Бесков.
— Переходим к водным процедурам, — попробовал пошутить Аничкин. На свою беду, как оказалось.
— Это кто там у меня такой остроумный? — мгновенно отозвался Константин Иванович, нехорошо прищурившись. — Губастый[22], ты что ли? Под душик захотел, никак? Освежиться, одеколончиком побрызгаться. А потом, поди, в столовую, на ужин — к котлеткам и компотику? И добавка! — Сразу несколько футболистов гулко сглотнули. — Что ж, будет вам сейчас ужин! А ну, марш все на поле. Бегом! Построились в колонну по одному. Малой, мухой в корпус, принеси мне стул с вахты. Одна нога здесь, другая там. Живо!
Принесенный Данилой стул Бесков поставил в центре поля. Уселся на нем по-хозяйски и скомандовал выстроившимся метрах в тридцати-сорока от него игрокам:
— Сейчас все по очереди бьют так, чтобы мяч мяч лег мне аккурат под подошву, — тренер слегка приподнял свой начищенный, сверкающий ботинок. — Кто справится с упражнением, идет ужинать. Ну а у кого не получится, — Константин Иванович оскалился в плотоядной улыбке и развел руками с притворным сожалением. — Значит, не судьба. Придется попоститься.
Футболисты взвыли. Невеселая перспектива отойти ко сну натощак стремительно обретала вполне ясные и конкретные очертания.
— Ослик был сегодня зол: он узнал, что он осел, — продекламировал вдруг Яшин негромко.
— Ты о чем сейчас, Лев Иванович? — осторожно поинтересовался Сашка Ракитский. — К чему это сказал?