Из горящего здания выбежало еще несколько мужчин и женщин. Их тут же убили и ограбили. Изрубленные трупы вытащили на дорогу и сложили в кучу. Поверх этой кучи положили тело девушки. В живот ей вбили кол.
Раздался страшный грохот. Столб огня взвился над домом. Яркие брызги взметнулись и разбросались далеко. Провалилась крыша. Под нею погибли все, еще оставшиеся в доме.
Кто-то кричал, что в подвалах и в погребах спрятались люди. Кричали:
– Надо с ними покончить!
– Чтобы никто живым не вышел из этого проклятого дома!
Пьяный паренек, прижимая к груди портрет и громко икая, кричал:
– Братцы, идем, расшибем, тут, недалечка, дом Рамеева.
Пьяных становилось все больше. Толпа продолжала неистовствовать вкруг оранжереи.
Триродов пригласил всех, вошедших в оранжерею, поместиться как можно дальше от стен, у среднего столба. В середине громадной оранжереи было тихо, и внешний неистовый шум сюда не доносился. Здесь была роща апельсиновых деревьев и посреди нее большой бассейн.
Триродов говорил:
– Сейчас мы начнем подниматься. Может быть, почувствуем сильный толчок. Прошу каждого держаться крепко за что-нибудь и не бояться, если вода из этого бассейна и из других прольется, – не пройдет и минуты, как она вся вернется в берега. Итак, держитесь за деревья, за перила бассейнов, – я даю сигнал к поднятию.
Он открыл стеклянный футляр, взялся за рычаг и сказал молодому инженеру, который возился с чем-то в соседней беседке:
– Николай Дмитриевич, приготовьте руль на нашем северном полюсе.
Из беседки скоро послышался веселый голос:
– Готово.
Триродов крикнул:
– Откройте руль!
И стал медленно поворачивать рычаг.
Елисавета воскликнула:
– Как легко стало! Точно земля ушла из-под ног.
Небо оранжереи становилось ближе, – казалось, что вырастал, поднимая людей, громадный холм. Под ногами слышен был лязг стальных пружин. Вода хлынула откуда-то из далекого бассейна и быстро сбежала!
– Готово! Идем! – кричал молодой инженер. Чей-то озабоченный голос крикнул:
– Идите сюда, смотрите на землю!
В саду громилы стали ломать деревья и таскать их к стенам оранжереи. Хотели зажечь их, думали, что стекла от жары лопнут.
Вдруг, словно от беззвучного взрыва, оранжерея стала стремительно подниматься, обнажая свое круглое, стеклянное дно. Толпа в ужасе шарахнулась прочь.
Странен был и жуток эффект превращения оранжереи в планету. Что-то громадное, круглое, светящееся стремительно и бесшумно взлетало на воздух, переливаясь радугою пламенных цветов в отблесках пожара. Увлекаемый длинною цепью, прикрепленною к оранжерее, быстро влекся, ломая кусты и деревья, громадный каменный шар. Взвился и он и вращался вокруг поднимающегося в высоту хрустального шара. Все выше, все меньше, – и наконец среди звезд на юго-западе исчез шар триродовской оранжереи.
Вечером толпа буянов подошла к больнице. Потребовали выдачи избитых. Кричали:
– Недобитых прикончим!
– Надобно эту пакость начисто вывесть!
Врач долго уговаривал буянов, стоя на крыльце заразного отделения. Буяны полезли было на крыльцо. Врач сказал спокойно:
– Сюда, братцы, нельзя. Здесь детское отделение.
Кто-кто крикнул:
– А вот мы сами посмотрим, какое такое детское.
Но вовремя подоспели казаки. Буяны разбежались.
Толпа буйствовала всю ночь. На следующий день продолжали грабить магазины и лавки. Казаки и пехота не успевали их защищать, – толпы громил были подвижнее. Так продолжалось, пока в город не пришли новые отряды войск.
Губернатор издал воззвание к жителям. Воззвание расклеили на перекрестках и роздали дворникам. Оно приглашало жителей приступить к обычным занятиям. Были уверения, что приняты меры к защите всех жителей, независимо от их сословий и вероисповеданий.
Из столицы пришел телеграфный запрос о судьбе вновь избранного короля Балеарского. Так как тон запроса был довольно неприятный, то местные власти всполошились.
Судебный следователь начал следствие о поджогах, убийствах и грабежах. Он высиживал в своей камере с утра до позднего вечера. Допрашивал множество людей. Радовался, что будет грандиозное дело и что он на этом деле сделал карьеру.
Один из избитых в усадьбе Триродова был поднят со слабыми признаками жизни. В больнице он очнулся. Рассказал, что Триродов звал всех в оранжерею, на которой хотел лететь на луну. Его слова сначала были приняты за бред. Но очень многие видели громадный шар, вылетевший с того места, где была, по слухам, оранжерея и где осталась только громадная яма, похожая на дно высохшего бассейна. Решили, что Триродов с женою и с сыном спасся на аэростате. Об этом донесли в столицу.