— Госпожа Лорин, вынужден потребовать у вас выданный аванс. А также сообщить о намерении семьи Зельц подать на вас заявление в полицию о ненадлежащем исполнении услуг.
Я молча отдала мешочек с деньгами, забрала свою сумку у него из рук и закрыла перед его носом дверь. Тоже мне… вынужден потребовать…
— Ханна, что ты там устроила? — раздалось за моей спиной. Мама.
Она смотрела на меня с упреком, ее ноздри начали раздуваться, а руки уперлись в бока. Признаться, она не выглядела устрашающе, наверное, потому что была в одном халате на ночную сорочку и с бигуди на голове.
— Завтра узнаешь. Я не хочу рассказывать, — я попыталась ее обойти, но она остановила.
— Нет уж, расскажи! — потребовала мама и крикнула в потолок, — Роберт, иди, послушай, что натворила твоя дочь!
Почти сразу со второго этажа в одних трусах и тапочках спустился отец, зевая и пытаясь разлепить сонные глаза.
— Роза, что случилось? Ханна, ты кого-то убила?
— Нет, папа.
— Ты спалила чей-то дом?
— Нет, папа.
— Тогда я не вижу поводов орать среди ночи. Роза, пойдем спать, — сказал он и, так и не дойдя несколько ступеней до конца лестницы, начал подниматься.
— Что случилось в доме Зельцев? — прорычала мама. — Пока Ханна не ответит, никто в этом доме спать не будет.
— Да ничего такого не случилось. Я просто испугалась, — добавила ужаса и жалости в голос и намеренно обратилась к отцу. Он был всегда на моей стороне. — Они хотели побить меня палкой, папа…
— О, Мирра, только не это! — мама схватилась за бигуди, явно переживая не из-за угрозы моей жизни.
— Подумаешь, всего лишь превращалась в разных животных, а потом в себя. И, в конце концов, улетела бабочкой, — я ковыряла ногтем большого пальца ручку сумочки.
— Да, милая… такого представления они точно не ожидали, — папа подошел к маме и взял ее за руку, — Роза, видишь, ничего страшного не случилось. Пойдемте спать.
— Завтра весь город будет в курсе, что наша дочь-метаморф скакала там козлом, обезьянкой и слоном… — заплакала мама и бросилась на грудь отцу. Он обнял ее, но за спиной показывал мне рукой на выход.
— Кстати, в козла и слона я не превращалась в этот раз… в страуса и таракана, — сказала я уже наверху лестницы.
Мама громко всхлипнула и зарыдала в голос, мешая это со словами молитвы Создательнице Мирре. Ее голос стал глуше за закрытой дверью моей комнаты, а потом совсем стих.
Глава 2
Дома утро начинается еще до рассвета. Отец и мама идут на рынок за свежими продуктами, а в мои обязанности входит подготовить зал для завтраков. Улица, где располагается наше кафе, начинает жужжать задолго до восхода солнца. Трудолюбивые пчелки летят на свои места: в магазины одежды, ткацкий цех и ателье, лавки сапожника и кузнеца. И все это для людей со средним достатком, богачи к нам заходят редко, слава Мирре.
У нас любят завтракать многие работяги, а все из-за сырников. Идеальная румяная корочка снаружи, а внутри — сама нежность… Не знаю, что за магия, но они у меня получались лучше всего, поэтому каждое мое утро было творожным.
Это утро не стало исключением. Мне некогда было переживать по поводу вчерашнего. Я подмела пол, вытерла пыль, вымыла столы, расстелила свежие скатерти и отправилась на кухню готовить то, что приносило постоянный доход.
Мама и отец вернулись с рынка, когда я уже подготовила все для первой партии сырников. Обернулась на звук шагов.
— Доброе утро… — увидев их лица, я осеклась. Отец поджимал губы, а мама входила на кухню, демонстрируя максимальную скорбь. Кажется, можно начинать переживать. — Что-то случилось? Не пугайте меня…
— Только не в слона! — заорала мама.
— Да не буду я, просто скажите, что случилось.
— Только о тебе и говорят, дочка, — папа стал разбирать корзину и раскладывать продукты по местам.
Мама вытирала слезы и выговаривала:
— В чем мать родила, скакала там, на глазах у аристократов… разве я так воспитала тебя?! Да, такой уродилась, но я старалась… запереть тебя как зверушку? Так ты ж муравьем уползешь. Начнешь ругать — улетишь птичкой. А если разозлишься, так и кинешься на мать львом.
— Мама, ну что ты вспомнила? Мне тогда три года всего было. Пап, ну хоть ты скажи…
— Дочка, да что там говорить, разве людей не знаешь? Ты им ногу показала — уже женщина легкого поведения, — спокойно отозвался отец.
— Моя дочь — женщина легкого поведения! — зарыдала мама в голос.
— Так, пап! Ты не помогаешь!
— Как и вы мне! А ну, за дело! Скоро весь город придет на тебя вживую посмотреть. Пока мы только в выигрыше от этой истории, — он подмигнул мне и всучил чан с творогом, а маме помидоры, чтобы вымыть их. За делом забылся тот «невероятный позор и стыд», который мама испытала на рынке, когда ее расспрашивали торговцы о дочери-метаморфе. И как она бедная живет с таким уродом.