— Дальше я знаю, можете не рассказывать. Имел честь присутствовать на празднике, — сказал следователь с набитым ртом. Отхлебнув чай, он спросил, — вы заключали письменный договор?
— Нет, но я всегда провожу мероприятия на совесть. Спросите у моих клиентов, они все довольны.
— Пока закон не на вашей стороне. Вам будет вынесено обвинение в ненадлежащем исполнении услуг, а также в нанесении морального вреда и психологической травмы ребенку.
— Что? Травмы ребенку? Да он служит самому Телю! Вы видели, что они сделали с животными в их доме? — от возмущения я поднялась со стула и решительно добавила, — я пишу встречное заявление о том, что в доме Зельцев мучают животных! Ослика чуть не задушили галстуком, кролика обездвижили не предназначенными для него одеждами, а собаке одели детские ботинки, в которых она не могла ходить!
Пока я говорила, следователь положил оставшийся сырник в посуду, снова отпил чай.
— Очень жаль, что закон о запрете жестокого обращения с животными еще не принят. Так бы вы, конечно, могли выдвинуть встречное заявление, — он вытер руки о салфетку, а после задумчиво спросил, — собака в детских ботинках?
— Да, высочайший следователь.
Он коснулся уха и проговорил:
— Серж, срочно подготовьте экипаж. Через две минуты выезжаем, — а после добавил уже мне, — вы едете со мной.
— Куда, господин следователь?
— Скоро узнаете.
Ехать в экипаже с главным следователем неизвестно куда было страшно, но еще страшнее начать превращаться на его глазах в зверушек, поэтому я держалась.
— Господин главнейший следователь, расскажите, куда мы едем. Иначе я испугаюсь, и начнется такое… о чем вы пожалеете.
— Зовите меня господин следователь или господин Макгрегор, пожалуйста. Едем мы на место преступления, совершенного сегодня ночью. Мне кажется, что вы сможете помочь. Все подробности позже.
— Хорошо, тогда зовите меня Ханна.
Следователь откинулся на спинку, закрыл глаза и, кажется, задремал. Это позволило мне хорошенько рассмотреть его. Широкие плечи теперь были расслаблены, огромные руки, сцепленные в замок, лежали на коленях. Солнечный луч из приоткрытой шторки бросал полоску света на мужественное лицо. Господин Макгрегор обладал грубыми чертами, слишком острыми скулами, крупным носом с горбинкой, тонкими губами. Кожа казалась немного смуглой, а на подбородке пробивалась щетина. Красивый, даже слишком. Не моё. Мне нравятся попроще, рядом с которым я и сама бы выглядела статно. Будем честны, я не красавица, благородным чертам неоткуда было взяться. Обычные каштановые волосы, так еще и вьются, два глаза, рот, нос. Все как у людей. Фигура обычная, но мать орет, что я тощая. Отец обнадеживает тем, что я еще молода и располнею, как положено, к пятидесяти годам. Так и ждем, когда моя красота расцветёт.
Экипаж, наконец, остановился, следователь резко открыл глаза. Я в последний момент успела отвернуться в окно, сделав вид, что разглядываю узор на задернутых шторках. Макгрегор вышел и предложил руку, чтобы помочь спуститься по ступеням. От такого не отказываются, поэтому я воспользовалась случаем подержаться за следователя. Будет, что матери рассказать.
Осмотревшись, я сразу узнала Художественный Музей — главную достопримечательность столицы. Здесь были собраны шедевры величайших мастеров со всего мира за несколько столетий.
Сегодня музей не работал, на входе стояли полицейские. Они пропустили нас внутрь, как только увидели Макгрегора, сняв ограждающую ленту.
— Госпожа Лорин, пройдемте в зал, я вам все расскажу, — движением руки следователь пригласил войти. — Сегодня ночью произошло ограбление. Было украдено полотно Саповского стоимостью 30 тысяч золотых.
Не удержавшись, присвистнула от удивления. В пустом зале получилось очень громко. Настолько, что даже я смутилась. Следователь же никак не отреагировал и продолжил: — На месте преступления были найдены странные следы. Посмотрите сами и расскажите, что думаете.
Интерес и азарт захватили меня. Сам господин главный следователь спрашивает моего мнения. Надо же…
— Вы не против, если я совершу частичное превращение?
— Нет, конечно. Работайте.
Я решила, что нос собаки поможет уловить запах преступников, а глаза сокола — увидеть то, чего не может разглядеть человек. Нужно отдать должное, следователь — крепкий мужик. Даже вида не подал, что я выглядела, мягко сказать, ужасно.