Глава вторая. Кровь и пепел
Красное… Всё вокруг красное… Рукоятки, панель управления, огни в кабине. Красное преследует её… Красное и липкое. Комбинезон, не пропускающий влагу, липнет к телу в тех местах, где его запачкало красное. Перчатки липнут к рукояткам управления. И красный свет не перестаёт моргать.
А вместе с ним приходят голоса. Они кричат, зовут остаться с ними. Но она не хочет, не будет. Она успеет сбежать! Обязательно успеет.
— Немедленно остановитесь! Остановитесь! Выключите двигатели робота — и посадите его на землю. Немедленно!
Голос выкрикивает фразы знакомым резким тоном. Она давно привыкла к такому, и возненавидела всей душой. Возненавидела настолько, что всё вокруг стало красным. Стены, стекло окна, пол — и рука, тянущаяся к ней. Она вся перепачкана красным. И очень липким.
Но у неё нет сил — она не может, не хочет… Совсем не хочет, чтобы всё снова стало таким красным. Красный свет бьёт в глаза — она жмурится, закрывает лицо ладонями…
Лейтенант Гостегард был настоящим охотником — именно поэтому его отряд выбрали, чтобы изловить беглянку. Надо же, сбежать с прототипом боевого робота, и для чего — целей лейтенанту не раскрыли, а вопросов он не задавал. Не в том подразделении служил, чтобы лишний раз рот раскрывать. В Особой службе иностранных дел Солярианской империи, известном больше как Геблер, лучше держать уши, глаза и рот на замке — целее будешь.
Да и не волновали Гостегарда цели добычи — он гнал её над просторами Аквы, не остановился, и когда под ногами роботов заклубилась пыль восточной окраины Игнаса. Он и его отряд загонят беглянку, затравят её, как сам Гостегард травил опасных хищников. Песчаных акул, ранкаров, грифонов, носорогов и даже одного дракона. Правда, в схватке с последним он едва не потерял своего робота и лишился половины загонщиков. Но оно того стоило! Какая была охота!
— Командир, — вырвал Гостегарда из приятных воспоминаний сиплый голос Рамера — этого ублюдка из граждан третьего класса, каким-то образом выбившегося в пилоты, — робот падает.
— Без тебя вижу, — отмахнулся от него Гостегард. Будет ещё этот выскочка указывать ему — гражданину второго класса, выпускнику Академии Югенд. — Берём его в клещи. Оружие к бою.
Пускай робот всего один, а в распоряжении Гостегарда весь его взвод из пяти боевых машин, но он вопреки заветам о закрытых ушах и глазах, кое-что узнал о беглянке и её роботе. И даже этих обрывков и слухов хватало, чтобы готовить свой взвод к схватке самым серьёзным образом.
Фей умел бегать быстро — очень быстро, когда хотел этого. Он не замечал камней и предательских расщелин. Ноги, будто сами знали, куда ступать, почти не цепляясь за землю. Порой Фею казалось, что ещё немного, совсем чуточку, и он оторвётся от земли и сможет взлететь. Пускай не как птица, но словно ящерица-летяга, что может планировать с десяток метров.
Но так быстро, как сейчас, он ещё никогда не бегал — и всё равно опоздал. Он не проделал и половины пути до деревни, когда над ней взвилось к небу багровое зарево.
Робот беглянки замер посреди деревни. Почему она вдруг решила приземлиться именно здесь? Этот вопрос не волновал лейтенанта Гостегарда. Место для схватки ничем не лучше и не хуже других. Хотя он был уверен, жертва рвётся в Чернолунный лет, надеясь, что её спасёт от погони дурная репутация этого места. Не самый лучший план — лезть в чащу, где встречаются громадные ранкары, а в небе над головой светит чужая луна, окантованная серебряным гало, без подготовки было тем ещё безрассудством. На него могла решиться отчаянная беглянка, а вот преследователи уже дважды подумают стоит ли игра свеч, и не лучше ли запросить поддержку и прочесать лес силами побольше взвода из пяти машин.
— Заходим парами, — приказал Гостегард. — Рамер, идёшь один, первым. Расчисти нам место для схватки.
Робот вахмистра Рамера вместо стандартной винтовки был оснащён тяжёлым огнемётом и пневматическим молотом. Сложно найти оружие лучше для того, чтобы в считанные минуты превратить деревню, где опустилась на землю машина беглянки, в руины, среди которых куда удобнее сражаться, нежели между жалких лачуг, собранных их подручного материала.
— Игни эт ферро! — нещадно коверкая благородную латынь, выпалил Рамер, обрушив пламя и сталь на деревню.
Он набросился на неё со всей пролетарской ненавистью, ненавистью пролов — граждан третьего класса, к тем, кто стоит ниже их. Жителям Поверхности. Огнемёт выплюнул струю жидкого пламени из раструба, украшенного драконьей головой. В нём корчились фигуры сразу нескольких человек. Робот Рамера пронёсся над ними, повалив на землю. Ни одна не поднялась. Паровой молот в правой руке его боевой машины легко сравнивал с землёй жалкие лачуги, разнося деревянные стены в щепу, а огнемёт доделывал дело.