Словно громадный песчаный червь, искусанный акулами до полусмерти, он всё равно не спешил умирать. И был способен нанести врагу урон.
Когда грянуло орудие главного калибра, Фею на мгновение показалось, что солнце померкло — настолько сильной была вспышка. Снаряд прочертил дугу в небе и умчался куда-то за спины роботов. Фей подозревал, что стало его целью, и мог только надеяться, что чудовищная пушка промахнулась.
— Что делаем? — Отчего-то Монтилья безоговорочно принял лидерство Фея, хотя об этом никто не говорил.
— Атакуем линкор, — решился Фей. — Нанесём ему столько урона, сколько получится.
— Есть! — выкрикнули пилоты роботов, и возглавляемый Феем отряд ринулся в атаку.
Может показаться, что боевые роботы не могут нанести урона такому гиганту, как «Кефайнзель», разве что опосредовано, установив на нём мины или магнитные метки. Однако это не так — у каждого песчаного корабля есть достаточно систем, находящихся снаружи корпуса, их просто невозможно упрятать под броню, и кое-какие из них достаточно чувствительны, чтобы боевой робот мог вывести её из строя. Чем и решили заняться Фей со своим отрядом.
Мостик «Кефайнзеля»
Суета на линкоре пока ещё была деловой — матросы и старшины, словно муравьи носились по коридорам, гасили пожары, изолировали засыпанные песком отсеки, вручную закрывая их стальными листами, вытаскивали раненных, тут же сортируя на тех, кого стоит волочь дальше, в лазарет, а кого можно оставить — всё равно не выживет. Последних оказалось большинство.
На мостике звучали доклады о повреждениях, о поступающем в отсеки песке, о гибели людей, но ничто из этого не волновало Вандеркаума. Он отмахнулся от фельдшера, дежурившего тут же, когда тот сунулся перевязать рассечённый при падении на палубу висок контр-адмирала.
— Ступай к тем, кому помощь нужнее, — оттолкнул его Вандеркаум, и тут же рявкнул старшине наблюдательного поста: — Доклад!
Офицер, командовавший постом, погиб во время торпедной атаки, неудачно упал и свернул себе шею — глупейшая смерть для флотского. Теперь за него отдувался старшина, оказавшийся внезапно старшим по званию. Он знал какой доклад требует Вандеркаум и всё ещё робел и цепенел, когда тот обращался к нему. Не каждый день к унтеру обращается вице-адмирал — для таких как Вандеркаум никого ниже капитан-лейтенанта просто не существовало. Нижние чины они за людей не считали вовсе.
— Есть подтверждение поражения цели главным калибром, — ответил старшина. — Цель продолжает движение, урон неизвестен из-за отсутствия визуального контакта.
Вандеркаум оскалился, сдавив перила, ограждавшие шканцы, с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Орудийный пост, сколько до повторного залпа главного калибра?
— Повреждения, нанесённые торпедами, увеличивают время заряжания главного калибра, — был ответ. — Предположительно от десяти до пятнадцати минут.
Вандеркаум врезал кулаком по перилам шканцев. Но следующий доклад заставил его прийти в настоящую ярость.
— Семь единиц противника на броне, — сообщил старшина с наблюдательного поста, — атакуют внешние системы.
Вандеркаум уже видел, как зарябили экраны, по внутренней связи посыпались доклады о нарушении работы систем. Боевые роботы на броне могут создать очень много проблем, если от них вовремя не избавиться. Часть скорострельных орудий в башнях были повреждены торпедами, те, что остались лупили по роботам длинными очередями, однако враги уходили от них. Система из пересекающихся секторов обстрела была нарушена и противник легко находил бреши в огневой обороне «Кефайнзеля». К тому же, с каждым уничтоженным прицельным приспособлением точность огня в башенках со спаренными скорострельными пушками падала. Несколько башенок просто ослепли и вели огонь, полагаясь только на указания с мостика, которые сильно запаздывали.
Именно поэтому для борьбы с роботами применяли других роботов.
— Вывести из ангаров два оборонительных отряда, — отдал приказ Вандеркаум. — Артиллерийскому посту ускорить заряжение главного калибра.
Дождавшись подтверждения от командиров обоих постов, вице-адмирал обратился к старшине.
— При появлении визуального контакта с противником немедленно доложить.
— Есть! — выпалил тот, вытянувшись перед ним во фрунт.