Мышонок сидит совсем рядом, настолько рядом, что протяни руку и ты сможешь коснуться её бархатистой нежной кожи, хрупкой шеи. Такая маленькая, хрупкая, постоянно попадая в какие-то неприятности. Её и на секунду нельзя оставить. Куда-нибудь да вляпается эта аппетитная попка.
Я хотел прикоснуться, но боялся. Боялся, что оттолкнёт, накричит, а самое страшное — прогонит.
Припарковав машину возле дома мышонка, заглушил мотор. Я не спешил выходить, а Алиса сидела молча, почти не шевелилась, словно мраморная застывшая статуя. Не знал, что сказать, но и молчать не было больше сил.
Всё же вышел из машины, обошёл иномарку и, открыв дверь со стороны девочки, пригнулся, отстегнул ремень безопасности и аккуратно взял на руки. Алиса сцепила пальцы рук за моей шеей, положила мягко голову на плечо. Тяжело вздохнул. Толкнув дверь ногой, закрывая её, направился в сторону дома мышонка.
Шаги были почти не слышны. Тишина была с нами, и сейчас она убивала, потому что не знал, чего ждать от Алисы.
Занёс девушку в квартиру, скинув обувь с ног, направился в комнату.
Малышка не отцепляла от меня своих рук и это давало мне надежду, что всё будет хорошо и Алиса меня поймёт, не выкинет из своей жизни. Не уйдёт от меня, да и я не позволю. Не хочу её терять. Положив на кровать дорогую ношу прямо так, в пальто и, скинув своё с плеч, устроился рядом. Я всматривался в дорогие черты лица мышонка и не было сил отвести взгляд. Я остро нуждался в том, чтобы быть рядом с ней, смотреть и знать, что она моя. Моя и ничья больше. Так будет всегда. Я так хотел. А значит так и будет.
Самое глупое это то, что из всей этой херни, что сейчас творится в моей жизни, я могу потерять её.
-Рус, — аккуратно начала девочка. Взглядом дал понять, что может продолжать, — ты останешься?
Приподнимаю кисть руки и осторожно, совсем невесомо, легко касаюсь её виска, виду пальцами к коротеньким волоскам возле ушка и нежно глажу.
-Не останусь, — шепчу, а она не дышит. -Потому что ты поедешь со мной.
-Куда?
-Ко мне в квартиру. Помнишь, где ты проснулась? — кивок и я продолжаю. -Сегодня переночуем здесь, а завтра я заберу тебя туда, к себе. И давай без возражений? — говорю, не прекращая своих ласк. Мышонок кивает и прикрывает глаза.
Неожиданно малышка придвигается ко мне, поднимает голову и смотрит так, как будто желает что-то сказать.
-Говори, мышонок, не бойся.
Прикасается губами почти к моим и шепчет, обдавая своим дыханием:
-Рус, я хочу тебя, — меня пронзает током.
От её слов член стал колом, в штанах тесно. Вот-вот они треснут по швам. Эта девочка не знает, что творит со мной.
Прижимаю ладонь к её щеке, смотря в глаза, говорю:
-Малышка, давай не будем спешить. Я не могу... Не сегодня... Не после ночи с Аней...
-Ты...? Ты брезгуешь? — дрожащим голосом, слегка отодвигается.
Хватаю, не давая сдвинуться.
-Нет, нет, малышка. Ну, что за глупости. Я просто не хочу тебя пачкать.
-Руслан, я хочу быть твоей.
И это срывает тормоза напрочь. Это её «Я хочу быть твоей», как выстрел в голову. Чёрт, её доверие в меня сбивает с мыслей, правильных мыслей. Нет возможности и желания отойти в сторону и не брать девочку, потому что потом она может пожалеть об этом. А мне бы этого не хотелось.
Я хочу, чтобы после она была всецело моей и душой, и телом. Чтобы каждый раз, когда мы сливаемся воедино с его губ, срывалось только моё имя.
Переношу вес на одну руку, нависаю над Алисой. Малышка заглядывает в глаза, поднимает руку и касается концами пальцев губ, проводит вниз, а потом приподнимает голову, и мы сливаемся в поцелуе.
Малышка. Руки работают сами, потому что голова напрочь отключилась. Снимаю с девочки пальто, приподнимая одной рукой за талию. Губы исследуют девичьи уста и так сладки её губы, что оторваться невозможно, нет сил. Хочется испить её до дна, иссушить своими губами, отдав свой кислород ей. И вновь воскресить своими губами. Чтобы дышали жили одним дыханием на двоих.
Руки забрались под тонкий свитер, касаясь оголённой кожи. Алиса вздрогнула, втянув в себя живот. Прошёлся вверх к округлым вершинкам, не останавливаясь, продолжил целовать. Пальчики девочки коснулись сначала плеч, проведя сначала вверх ладонями, потом вниз, возвращаясь к шее, а следом к крохотным белым пуговицам. И одну за другой стали расстёгивать дрожащими пальчиками.
Мне не терпелось оказаться внутри неё, но я не торопился. В первую очередь хотелось сделать ей приятно, а уже насладиться малышкой. Хотя я и так наслаждаюсь девочкой: её идеальной кожей, лёгкой хрипотцой и стоном, срывающимся с губ «Руслан». Всё это стало музыкой для меня. И эту мелодию я готов слушать вечность.