Решила Ксюша делать все так, как Алеша. Увидев, что он раздевается, она задрала платье на голову и, барахтаясь в перине, пыталась стянуть с себя одежду.
Алексей, заметив ее действия, с облегчением подумал:
– Бойкая оказалась деваха! Раздевается даже при лампе. Нет, чтобы задуть огонь.
Но самостоятельно раздеться Ксения не смогла. После долгих манипуляций платье полностью опутало ее голову, мягкая перина сводила на нет ее усилия, и девушка, уже не думая о приличиях, взмолилась:
– Алеша, помоги снять платье! Хотя бы с рукавов, а дальше я сама.
Алексей, хмыкнув, быстро вытряхнул девушку из платья, и та моментально зарылась в спасительную перину. Лампу потушили. Молодые легли спать, как и положено мужу и жене.
Наверное, если бы Бойчук знал наперед, что его ожидает, он бы открестился от этой девицы… Но как всегда говорила его мама: "Планида твоя, сынок, такая!"
Он никогда еще не был так зол, как в эту ночь. А Ксения своим неведением еще больше подливала масла в огонь!
– У тебя что, никого не было до меня? – в гневе спрашивал молодой муж.
Ксения, чувствуя себя преступницей, испуганно переспросила:
– Где… не было?
Так и подмывало Алексея показать то место, где именно никого не было! Но он лишь безнадежно махнул рукой, затем обнял жену, положив ее голову себе на грудь, и обреченно произнес:
– Ладно, спи давай! Чего уж теперь!
А утром уехал, и не было его три дня. Первый день Ксении весь прошел в хлопотах. Надо было застирать простыню и высушить ее, чтобы свекровь не видела. Помогла Павлинка. Но свекрови доложила. Та отнеслась милостиво, узнав, что невестка пришла в ее дом девушкой. С тех пор называла Ксюшу только дочкой. А следующие два дня Ксюша металась, не находя себе места:
– Я ему не понравилась! Не хочет меня видеть…
Павлинка видела, как мается невестка, пыталась ее успокоить:
– Ксюня, ты так не переживай. Он, бывало, и по неделям домой не приходил. Дел много, он же на весь район… – Павлинка запнулась и то ли с гордостью, то ли с осуждением закончила:
– …один такой у нас.
Алексей действительно в это время мотался по району, проверял списки отправляемых в Германию, рассматривал жалобы, принимал в ряды полиции желающих служить немцам. Последние, принимая Бойчука за своего, поносили коммунистов и их власть в ожидании от Алексея одобрения и скорого продвижения по службе. Но голова его была занята своими, теперь уже семейными делами. Мучила мысль, что скверно он поступил с этой девицей, а теперь уже женой. На следующей неделе их зарегистрируют в сельсовете, он уже договорился. Тогда сможет убрать ее фамилию из списка отправляемых в Германию. Не предполагал Алексей, что хомут на его шею как-то сам собой оденется. Во-первых, ему нельзя себя связывать никакими узами. Правда, подписки он не давал, но это само собой разумелось. По первому зову, приказу он может исчезнуть для родных… Ну, что ж? Сказала же матушка: «Планида такая».
Не думал Алексей, что обычная девушка, ну, симпатичная, сможет целиком завладеть его сердцем. По-видимому, навсегда. А главное, что и она, получается, только его одного ждала! Вон за эту ночь родной стала! Хотя девчушка еще совсем молодая.
Бойчук отогнал от себя тревожные думы. По жизни он был легким человеком, долго смуту в душе не держал. Вполне вероятно, что это качество было учтено при определении его дальнейшей деятельности. А сейчас ему надо зайти к гадалке Нюре. Она жила в Зорянском, откуда Алексей вывез свою Ксюшу. Кроме гадалки, другого начальства у Бойчука не было. Перед приходом немцев ему было указано лишь одно место, где он мог оставить заслуживающую внимания новость или получить указание. Признаться, он до сих пор не принимал всерьез эту гадалку. До войны она работала завхозом в школе, и величали ее Анна Кирилловна. В миру, особенно для школьников, – теть-Нюра. Когда впервые Алексей зашел к ней и обратился по имени отчеству, женщина ворчливо отмахнулась:
– Нюра я! Гадалка. Можно – баба Нюра!
Тогда Бойчук понял, что это серьезнее, чем он думал. Баба Нюра изъявила желание гадать господам офицерам. Так и сказала:
– Подскажи своему начальству, что я угадываю судьбу хоть по руке, хоть по картам. А мне все выгода – может, кусок рафинада кто оставит.
Баба Нюра лихо управлялась со своей специальностью, и со временем стали к ней иногда парами (если нужен был переводчик), а то и втихаря друг от друга шастать солдаты и даже офицеры. Промышляла она и самогоном. Шнапс бабы Нюры пользовался популярностью у немцев.
Алексей знал твердо: если у него происходило что-то непредвиденное, он обязан донести это до Нюры. Что он сегодня и сделал. Гадалка как раз провожала посетительницу, напутствуя на дорогу: