Августин повернулся к Рафаэлю с Фернандо.
— Она такая хвастунья, — тихо пожаловался он, так чтобы не слышал отец. — Это все папа виноват. Он позволяет ей слишком многое.
— Не беспокойся, — самодовольно произнес Фернандо. — Она не будет играть в матче. Мой отец не допустит этого.
— Она так любит выставлять себя напоказ, — заметила Сабрина Мартине.
Обе они были чуть старше Софии.
— Я бы ни за что не стала так вести себя на глазах у всех.
— Ну, София не знает меры. Никак не желает признать, что она девочка, и нечего ей лезть со своим умением!
— Посмотри на Анну, — обратилась Чикита к Малене. — Она так расстроена! Я ей очень сочувствую.
— А я нет, — резко возразила Малена. — Это ее вина. Она всегда уделяла внимание только сыновьям. Ей не надо было перекладывать заботы о Софии на Соледад. Ведь Соледад сама была ребенком, когда родилась София.
— Я знаю, но она старается. София — девочка не из легких, — настаивала Чикита, с сочувствием глядя на Анну, которая разговаривала сейчас с Мигелем и Александро, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Однако было заметно, как она напряжена и растерянна. Она часто сглатывала, и казалось, будто она вот-вот расплачется.
Когда София вернулась к столу, она уже была одета в потертые джинсы и белую футболку. Немного перекусив, она уселась рядом с Санти и Себастьяном.
— Что все это значит? — прошептал Санти ей на ухо.
— Ты сам натолкнул меня на эту мысль, — захихикала она в ответ.
— Я?
— Ты же сказал, что я должна произвести впечатление на своего отца или на твоего. Я решила, что будет надежнее, если я произведу впечатление сразу на них обоих.
— Не думаю, что тебе удалось потрясти моего отца, — сказал Санти, бросив взгляд на Мигеля, который был занят разговором с Анной и своим братом Александро.
Мигель перехватил взгляд сына и покачал головой. Санти пожал плечами так, словно хотел сказать: «Это не моя идея».
— Так ты надеешься, что тебе разрешат играть в сегодняшнем матче после устроенного представления? — спросил он, снова взглянув на кузину, которая с удовольствием набросилась на еду.
— Конечно.
— Я очень удивлюсь, если тебе это удастся.
— А я нет. Потому что заслужила это, — ответила она, нарочно резко проводя ножом по тарелке, чтобы всех передернуло.
Как только обед закончился, Мария и София отошли подальше и стали хохотать, надрывая животы. София была весьма довольна собой и устроенным спектаклем.
— Думаешь, план сработал? — спросила она Марию, наперед зная ответ.
— Конечно! Дядя Пако был очень впечатлен.
— А мама?
— В ярости.
— О, Бог ты мой!
— Не притворяйся, будто тебе все равно.
— Все равно? Нет, конечно, потому что я счастлива! Ладно, нам лучше не поднимать шума, чтобы она случайно не нашла меня.
Она приложила к губам палец.
— Ни звука, хорошо?
— Ни звука, — послушно прошептала Мария.
— Итак, я произвела впечатление на папу? Честно? — София была не в силах скрыть веселого торжества.
— Ему придется разрешить тебе участвовать в соревнованиях. Это так несправедливо, что тебя отстраняют от матча, только потому, что ты девушка!
— Может, отравим Августина? — заговорщическим тоном предложила София.
— Каким образом?
— Соледад может раздобыть порошок у той городской ведьмы. Но можно справиться и своими силами.
— Не нужен нам порошок, у нас своя магия.
— Я поняла. Есть только один выход. К дереву омбу, вперед! — решительно объявила София.
— К дереву омбу! — ответила Мария, подняв руку в приветствии.
Девушки бросились через поле, и их веселый смех разливался по равнине. Они были настроены весьма решительно.
Анна была потрясена. Как только закончился обед, сославшись на головную боль, она помчалась в комнату, где упала на кровать и начала яростно обмахиваться книгой. Сняв висевший у изголовья кровати простой деревянный крест, она поднесла его к губам и прошептала короткую молитву. Она просила у Бога поддержки.
— Что я сделала не так, чем заслужила такое наказание? — стенала она. — Отчего у меня такой ребенок? Почему я позволяю ей унижать меня? Ведь она все делает мне назло. Почему Пако и отец так слепы и потворствуют ей? Разве у них нет глаз? Разве они не видят того, что открыто мне? Разве они не понимают, что она может превратиться в чудовище? Наверное, это наказание мне, за то что я не вышла замуж за Шона О'Мара. Но разве я не искупила вину сполна? Разве я не отстрадала свое? Боже, дай мне силы. Мне еще никогда не требовалось столько сил, как сейчас. Прошу тебя, Господи, не позволяй ей сыграть в этом матче. Она этого не заслужила