Наконец они добрались до заветного места. Пони дрожали от быстрой езды и шумно дышали. Санти и София оставили их в тени. София услышала знакомое стрекотание и ощутила неземное блаженство. Ей словно преподносилось в дар все, что она так любила в Аргентине.
— Помнишь ту притчу о драгоценном настоящем, которую ты мне рассказывал? — спросила она, потягиваясь.
— Конечно.
— Сейчас я переживаю именно такой миг, когда я абсолютно счастлива.
— И я, — только и ответил он, обняв ее.
Они стояли рядом, наблюдая за игрой солнечного света над горизонтом.
— Ты знаешь, я теперь все подмечаю. Бескрайнее небо над головой, равнину, ее запахи, стрекотание сверчков. Только сейчас я понимаю, насколько соскучилась по Аргентине.
Он поцеловал ее в шею, зарываясь пальцами в ее волосы.
— Помню, как я вернулся из Америки, — произнес он. — Аргентина показалась мне другой. Вернее, она была такой же, но я замечал все мелочи. Я увидел все в новом свете.
— Я понимаю, о чем ты говоришь.
— Я рад, что разлука тебя хоть чему-то научила, — пошутил он, но они не рассмеялись.
Они замерли в молчании. София боялась приближения этого мгновения, и вот оно наступило — мгновение, когда она с ясностью поняла, что она когда-нибудь снова лишится этого великолепия.
Наконец Санти повернул ее к себе. Глядя в его ласковые зеленые глаза, она увидела, что в их глубине отражается ее собственная душа. Она знала, о чем он думает и как сильно любит ее. Санти выглядел грустным — любовь часто становится источником печали, — и они оба отдались этой внезапно охватившей их грусти. Когда он поцеловал ее, у нее подкосились ноги: не прислонись она к стволу дерева, она бы рухнула на землю от слабости. На лбу Санти выступили капельки пота. Он не смог стянуть с себя сапоги, поэтому остался в них. София подумала, что таким первобытным сексом занимаются, очевидно, те, кто решился на адюльтер. Возможно, на этот раз они могли потерять намного больше, и осознание того, что ставки очень высоки, придавало их запретным удовольствиям особую остроту. Наивность юности уступила место искушенности и знанию мира, и драматизм происходящего невероятно возбуждал Софию.
— Бог ты мой, я бы сейчас не отказался освежиться и поплавать, — сказал Санти, приводя себя в порядок.
— Какая хорошая мысль, — отметила она. — Ты думаешь, нас кто-нибудь заметит?
— Думаю, что нет.
Он взял ее ладонь и прижал к своей влажной щеке. Поцеловав ее снова, он с улыбкой сказал:
— Софи, ты вернула мне мою потерявшуюся душу.
Когда они шли назад, держа путь к бассейну, солнце уже скрылось за горизонтом. Воздух был таким влажным, что казался сладким, а запах эвкалипта и жасмина кружил голову. Они с облегчением обнаружили, что у бассейна никого не оказалось. Все было объято тишиной и покоем. Они тихо сбросили одежду, но, когда дело дошло до сапог Санти, им пришлось потрудиться. Подавляя смех, они скользнули в воду, благодарные за темноту и прохладу, подаренную этим великолепным вечером.
— А что ты скажешь дома? — обеспокоилась она спустя какое-то время.
Ни София, ни Санти понятия не имели, который теперь час.
— Маме и говорить ничего не придется. Она догадается. Только надо будет сделать вид, что вечер носил романтический характер, — хмыкнул он.
— А как же Клаудия? — засмеялась София, и в ее глазах блеснул озорной огонек.
Но он лишь покачал головой.
— Ты знаешь, мне очень не по душе то, что я ее обманываю. Она была для меня образцовой женой.
София пожалела, что завела разговор на эту тему.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, потому что и сама не хотела бы обманывать Давида. Давай не будем об этом думать. Помнишь историю о драгоценном настоящем?
Она говорила бодрым голосом, но понимала, что волшебство момента уже нарушено.
Они еще немного поплавали, а потом уселись на краю бассейна, чтобы немного обсохнуть.
— Чувство вины — ужасная штука, не так ли? — сочувственно произнесла София.
— Точно, — ответил он, обнимая ее за плечи и привлекая к себе. — Но сожалеть о том, что сделано, я не желаю.
— Правда?
— Абсолютно. Завтра я жду тебя пораньше. Придешь?