— Да уж, была в этом городке много лет назад пренеприятная история… — процедил коп. — Я тогда еще младшим бегал… Нет уж, чур меня, как говорится… — Он потянулся к поясу и отстегнул портативную рацию…
А Максим бесцельно слонялся по городу. Он ушел с центральных улиц, бродил по петляющим переулкам, убегающим в горы, глазел на облупленные дома за дырявыми заборами, наслаждался запахами цветов и плодовых деревьев. Прошелся по «Приморским Черемушкам», застроенным унылыми коробками. Отметив, что гопники здесь все те же, а вот поколение бабушек у подъездов сменилось кардинально — они научились пользоваться сотовыми телефонами, а одна была в наушниках! В районе обеда он забрался на гору, прозванную Красной Колодой, — с нее открывался впечатляющий вид на Фиоленсию и Жемчужную бухту — и долго разглядывал изменившийся город. После обеда, который обошелся еще в двести целковых, он совершил вояж по прибрежным заведениям, не претендующим на звание элитных. Подтянутый мужчина с серьезными глазами интересовался работой. Любой. Дворником, грузчиком, посудомойкой, «повелителем мух»… Желательно с койкой и ежедневной оплатой по итогам содеянного. Он согласен рассмотреть любые предложения. В первых по списку заведениях все «должности» были расхватаны. В четвертом, носящем странное название «Королевский двор», его задумчиво созерцала хозяйка — тяжеловатая «постбальзаковская» особа; потом призналась, что вакансий нет, но если молодой мужчина не прочь освоить новую «профессию»… «Получать зарплату сексом?» — озадачился Максим. Дама попросила документ, удостоверяющий личность. Документ Максима Каверина блистал оригинальностью. Дама округлила глаза, стерла «красоту» с лица влажной салфеткой и сказала, что подумает. Не может ли мужчина подойти на следующей неделе? Что-то подобное случилось и в следующем заведении, и в его клоне на краю Золотого пляжа. Максим подался к «Райскому уголку», венчаемому макетом мельницы. Смутно вспоминая, что название знакомое, обогнул здание, чтобы зайти с черного хода… и спрятался за платан. Вновь знакомые лица! Двое работников торопливо ели из картонной посуды за раскладным столиком. Распахнулась дверь, явилась третья — в переднике официантки. Хмурая, решительная. Максим чуть не присвистнул — Бобышка! Верка Верещагина! Какая трансформация! Круглая «шишка на ровном месте» превратилась в разбитную статную особу — эффектная брюнетка, впалые щеки, ястребиный взор! Она уперла руки в бока и гаркнула, заставив парней за столом втянуть головы в плечи:
— Ага, вот он, пропащая душа! Снова жрет, а я должна его работу делать! Семен, ты, как птичка, — съедаешь половину своего веса в день! А ну, марш работать! Я тебе что, трактор?
— Верка, имей совесть… — заныл субтильный паренек, запихивая в рот кусок мяса. — Ну сейчас, сейчас, дай доесть…
— От тебя пользы, как от надувного! И как в него влезает! — разозлилась Бобышка, спрыгнула с крыльца и зашагала к жующей компании, угрожающе разминая пальцы на руках. — Предупреждаю — если кто-то сейчас не встанет, то я кого-то приятно удивлю!
— Не убивай его, Верка, — хрюкнул приятель паренька. — Он исполнит твое желание!
— Неужели? — изумилась Бобышка, хватая коллегу за шиворот. Тот вывернулся и, дожевывая на ходу, засеменил к двери.
— А мы чего ржем? — нависла Верка над вторым. Тот сделал примирительный жест и чуть не рухнул лицом в тарелку.
Постреливая выхлопом, подъехал старенький микроавтобус с эмблемой «Форда». Он припарковался недалеко от столика, с подножки спрыгнул Макар Глуховец, покосился на Верку и пружинящей походкой отправился к багажнику. Макар почти не изменился — стройный, в меру накачанный, с загорелой «греко-римской» физиономией.
— Так-так, — вновь подбоченилась Бобышка. — Нарисовалась их светлость. Рабочий день на исходе. Почему один? Где Кузьменко?
— Отпросился Кузьменко, — проворчал Макар, выволакивая из багажника тяжелую коробку. — Мать у него болеет.
— Вот это скорость, — восхитилась Бобышка. — В шесть заканчивает работу, а в пять уже дома. И почему я одна такая порядочная? Волоку этот воз и постоянно получаю люлей от Симаковой!
— Вер, заглохни, а? — попросил Макар, выгружая коробку на стол. Он был мрачен — впрочем, для Макара это было нормальное состояние.
— Я не тачка, — отрезала Верка. — Я не заглохну. А ты, конечно, по дороге на работу заехал проведать любимую бабушку. Ну, и засиделся, заодно поужинал. Ты же не ушел от бабушки голодным?
— Вер, достала. — Макар покрывался пунцовыми пятнами. — Трахнись ты уж с кем-нибудь, а то становишься невыносимой!