Запустил пальцы в шевелюру – похоже, что и здесь стоит навести порядок.
– Кофе? – предложил брат. – Оксана сварила.
– Оксана варит дерьмо, а не кофе. Так что нет, спасибо. Я заеду в любимую кофейню.
Брат безразлично пожал плечами и как ни в чем не бывало потягивал коричневую бурду из крохотной чашки.
Мне даже смотреть на это было противно, не то, что пить.
Есть женщины, которых нельзя подпускать к продуктам – все испортят. Оксана умудрялась испоганить даже элитный сорт арабики.
– Ты знал, что Мила была беременна? – спросил у брата, пристально наблюдая за его реакцией.
Он оторвался от своего смартфона, кинув на меня мимолетный взгляд.
– Узнал на похоронах. А что?
– Да ничего. Почему мне не сказал? – спросил я, мгновенно закипев злостью.
Всю ночь пытался перемолоть ее во что-то другое, но так и не смог.
– Ну, вот ты узнал этот прискорбный факт. Что-то в мире изменилось?
– Изменилось. Беременность была семь недель. В то время мы еще встречались. Мила считалась моей невестой. Это был мой ребенок.
– Поправочка, – усмехнулся Ваня. – Этот ребенок мог быть твоим. С той же долей вероятности, что ребенок мог быть от другого мужчины. Милана тебе постоянно изменяла. Кажется, именно по этой причине вы постоянно ссорились?
– Да, Милана была гулящей девкой. Но ребенок мог быть моим! – произнес я, начиная ходить по кухне.
– Или не твоим. Мила была дыркой, каких поискать. Ты сам мне об этом говорил. Так что забей. Нет ни Милы, ни ее выблядыша.
После слов Вани меня резко накрыло черной яростью. Я наотмашь выбил чашку с кофе из рук брата, забрызгивая его светло-серую рубашку коричневой жидкостью.
– Полегче, Арс! – процедил сквозь зубы брат.
– У тебя все просто. Нет ни ребенка, ни матери. Даже о мутной истории с другой девушкой можно не беспокоиться. Все вопросы можно замять и решить! Да?
– Да, именно так. В моем мире все решаемо. И это… – показал брат на пятна от кофе. – Тоже решаемо. Веди себя прилично в моем доме.
– Мне плевать на правила приличия! Но не надо говорить так, словно речь идет об испорченной пачке молока, а не о чужих жизнях!
Брат невозмутимо расстегивал золотые запонки.
– Оксана! – позвал он. – Принеси мне другую рубашку! – потом обратился ко мне: – О чужих жизнях? Позволь уточнить, с каких пор тебя начали волновать чужие жизни? Ты же свою жизнь едва по кабакам не просрал, но сейчас печешься о чужих жизнях. О чужих жизнях, которых уже нет.
Ваня швырнул грязную рубашку на пол.
– Уже нет в живых ни ебливой Милы, ни ее и твоего или не твоего ребенка. Их нет, понимаешь? Но ты истеришь и бесишься на пустом месте. Проснись, брат! Я вытащил тебя из дерьма. Не стоит окунаться в то же болото с головой сразу же по возвращению!
– Спасибо, Вань. Реально говорю спасибо. Но сейчас я очнулся, понимаешь? Позволь самому решать, что мне делать со своей жизнью, а? Без тебя.
– Ты опустишь на дно свою жизнь, Арс, – вздохнул брат, принимая свежую рубашку из рук жены. – Без меня тебе не справиться.
– Я собираюсь опровергнуть это утверждение. Спасибо тебе за все.
Я вышел на улицу и вызвал такси. Хлопнул себя по карманам – бумажник есть, ключей от автомобиля нет.
Ухмыльнулся, вспомнив слова брата о том, что за руль он меня не пустит.
Не много ли ты на себя берешь, Иван?
Впрочем, с этим я хотел разобраться позднее.
Сначала я назвал таксисту адрес салона, где обычно делал стрижку. Мастер, узнав меня, передвинул клиентов. Он привел в порядок мою прическу и аккуратно выровнял бородку.
Взглянув в зеркало после стрижки, я понял, что за последний месяц сильно осунулся. Или просто вернул привычную форму лица. Потому что до этого лицо у меня было припухшее от постоянного пьянства и почти круглосуточного бодрствования.
Добравшись до своего дома, я удивился тишине. Побывав в гостях у брата с их шумными детьми, я поразился разнице и с раздражением подумал, зачем мне одному такие огромные хоромы? Здесь можно разместить две футбольные команды без стеснения и останется еще немного места для их постоянных фанатов.
Я переоделся в привычный костюм: угольно-черный. Белая рубашка, массивные часы из белого золота.
Провел пальцами по ровным линиям и идеальным стежкам – вот бы жизнь выправилась так же, почти мгновенно.
Потом накинул укороченное пальто и заглянул в гараж.
Пусто. Ни одной машины. Сукин ты сын, Ваня!
Я набрал его номер телефона.