Передо мной другой человек. Не Дима.
А я.
«Шершень, на ней не написано».
«А ты, блядь, не знал, что Лена — моя девушка?!»
Когда-то я тоже так рассуждал и чуть не потерял друга навсегда. Из-за той, кто мне был не нужен.
Прошлое остается в прошлом.
На момент их встречи мы с Мариной расстались. Неважно, что у нее не происходило с Димой или с Олегом — сейчас не имеет значения. Теперь уже нет. Она моя девушка вместе со всем своим багажом.
Рука опускается. Отворачиваюсь и хватаюсь за черенок.
— Забыли, иначе далеко не уедем.
— На тачке прокатишь? — весело чирикает Дима и переворачивает лопату. Толкаю его в плечо.
— Медленнее, а то ни черта непонятно. Насчет тачки — посмотрим.
К обеду мы, взмыленные и уставшие, валимся в траву. Силы кончились, их не хватает ни на взаимные подколки, ни на разговор по душам. Закрыв глаза и широко раскинув руки, втягиваю теплый воздух.
Хорошо-о-о.
Сквозь дремоту доносятся голоса. Не замечая нас в высоком бурьяне, Артем Денисович общается с супругой.
— Тема, у нас же там «газон». Двадцать лет как, — вздыхает теща, а мы с Димой мельком переглядываемся.
— Роз, я лезу к тебе на кухню? Вот и ты в огород не лезь.
— А сажать, что здесь собрался?
— Не знаю. Сделаю клумбу. Новую. На четыре сотки. Плачешь вечно, что я внимания тебе не уделяю. Вот. Каждое утро — свежие цветы. Забор поставлю посередине, чтобы романтика. С другого участка всегда романтичнее, чем со своего.
— У нас же мотоблок есть.
Смех подкатывает к горлу. Вот же... Старый козел. Едва не задыхаясь, красные как раки, бьемся с Димой в конвульсиях.
— Цыц, женщина. Нечего инструмент портить. Доча такой подарок папе подогнала.
— Ты же не про мотоблок сейчас.
— Какая ты у меня догадливая.
Легкие распирает, когда наш громогласный хохот сотрясает воздух, и в небо с испуганным карканьем поднимается ворона. Сан Саныч радостным кукареканьем из сарая поддерживает всеобщее веселье.
Глава 76. Марина
Не знаю, зачем папе новая грядка, но за предложения Димы он ухватился всеми руками и ногами. А уж когда к воображаемому сопернику присоединился Саша, вовсе расцвел. Прямо омолодился на глазах, пока гонял парней из одного конца забора в другой с лопатами наперевес. Притом имея в наличии новенький, красивенький мотоблок.
Из хорошего — я любуюсь на шикарные торсы и загорелые спины. Из плохого — на них же пялятся все заглядывающие к нам соседки в округе, а моя решительность дает сбой. Я уже готова простить Саше все грехи, выслушать его и уверовать во второй шанс.
Для нас.
— Чего пригорюнилась, щеночек? — спрашивает мама, видя, как я задумчиво смотрю в окно.
Парни сидят на траве и о чем-то мило беседуют, никаких признаков конфронтации или негласной войны. Общаются так, словно триста лет в друганах ходят.
В какой-то момент Дима поднимает голову, машет мне и улыбается. Саша повторяет его жест, но я намеренно отворачиваюсь. Делаю вид, будто занята нарезкой овощей для зеленого салата. Скоро наши постояльцы вернутся, надо их кормить.
Безголовая Дульсинея сегодня половину дня проторчала в курятнике под бдительным оком мамы. Вторую половину занималась прополкой моркови и пересадкой любимых петуний. Поэтому под вечером с радостью ухватилась за предложение сходить на пляж. Даже полуголого Сашу проигнорировала, так рвалась на свободу.
Только что купальник на ходу не натянула.
— Ничего, — пыхчу под нож, аккуратно нарезаю тоненькие кругляшки из огурца. — Устроили стриптиз-парад.
— Кто?
— Кто, кто… Чип и Дейл! — показываю кончиком ножа на парней и слышу, как мама смеется за спиной. — Что?
— Ой, дурочка, — обмахивается полотенцем, качает головой. — Димка просто хвостом крутит. Молодой, бестолковый, гулящий. А твой Сашка старается, понравиться хочет и нам, и тебе в первую очередь.
Надуваю щеки, скрещиваю руки под грудью.
— Он не мой.
— И это все, что ты услышала? — добродушно интересуется мама и качает головой. — Не пытай мальчишку-то, Мариш. Влюблен он. По уши. За километр видно.
— Перестань, мам. Любил бы — не отпустил.
— Иногда мы поступаем не так, как требуют какие-то мифические правила, а из-за велений сердца и внешних обстоятельств. Ты спрашивала, почему он поцеловал ту девушку? Ее ведь здесь нет. Не поедет почти женатый мужчина к другой за тысячу километров из желания хорошо провести время. И не станет перекапывать огород ее родителей.
В ее словах есть резон, однако меня по-прежнему одолевают сомнения. Вздыхаю, возвращаюсь к овощам, наспех собираю зеленый салат в огромной миске. В ход идут даже яблоки, которые мама прикупила вчера.
Пока размешиваю ингредиенты и заливаю их натуральным йогуртом, мыслями возвращаюсь к тому злосчастному дню. Прокручиваю в голове каждую деталь нашего последующего разговора после приезда Лики.
Саша хотел о чем-то рассказать. Просил его выслушать.
Но я не стала. Решила, что раз он ничего не говорит прямо, то все последующие слова будут враньем.
Невольно тянусь к смартфону и быстро выискиваю злосчастную социальную сеть. С момента нашего расставания не открывала ее, чтобы не видеть счастливых фотографий.
Как сталкер лезу на знакомую страничку Сашиной невесты. Ищу доказательства их связи с маниакальностью Энни Вилкс из ужастика про сумасшедшую фанатку. Прокручиваю ленту, но никаких новых постов не нахожу. Последнему больше двух недель. Там она пишет, что идет исполнять мечты.
Все. Пусто. Нет ни снимков с кольцом, ни с Сашей.
Лишь одна фотография едва ли не месячной давности, где его невеста позирует в ужасном розовом платье и хвалится предстоящей помолвкой. На нем Анжелика Барановская выглядит иначе. Изменилась прическа, цвет волос, пропала часть филлеров. У нее все такие же длинные ногти, пухлые губы и пугающее декольте, но теперь ее можно назвать миленькой.
Неужели не соврал, и они расстались?
— К черту.
Отбрасываю смартфон и возвращаюсь к готовке. Голову сломаешь, пока доберешься до сути. Я не настолько расслабилась, чтобы впускать бывшего в свою жизнь снова. Пусть для начала докажет серьезные намерения.
К ночи чувствую себя настолько вымотанной, что почти не реагирую на попытки Димы флиртовать и рычания Саши. Беготня с капризной Дульсинеей, которой внезапно захотелось в баню, добивает окончательно. Заползаю в комнату после душа и валюсь на кровать с мокрыми волосами. Плевать, что завтра на голове будет мочалка.
Пусть. Все равно красоваться не для кого.
Засыпаю и погружаюсь в сладкий сон, который подбирается ко мне, как кот. Вижу перед собой огромное поле с подсолнухами, слышу чей-то нежный зов. Поднимаю голову, глаза слепит от яркого солнца.
«Лисенок!»
Стук, потом второй.
Улыбаюсь греющим лучам, позволяю им ласкать лицо.
«Ли-се-нок!» — зовет кто-то вдалеке.
Мотаю головой и не понимаю, откуда доносится голос. Новый стук выбивает из-под ног почву. Открываю рот, но не слышу собственного крика, когда падаю в пропасть. А через секунду резко распахиваю глаза в попытке понять, где нахожусь.
— Что за… — выдыхаю и приподнимаюсь на подушке, затем вздрагиваю. Новый стук сменяется шуршанием ветвей старой сливы, которая растет под моим окном.
— Лисенок! — опять звенит знакомый голос, но на сей раз звучит он не в моей голове. А доносится с улицы.
— Какого…
Подскакиваю, как резвая коза, и скачками добираюсь до окна. Пошире распахиваю пластиковые ставни, наклоняюсь и присматриваюсь к темноте. Лунный свет, который серебрится по зеленым листьям, вылавливает тень на толстой ветке.
— Лисенок, — дергается Саша и машет мне чем-то желтым. Похоже, одуванчиками. — Как я рад, что ты проснулась. У меня уже закончились камни. Кстати… — он пытается приподняться, а ветка под ним подозрительно хрустит, — веревки нет? А то я не дотягиваюсь.
Глава 77. Саша