С другой стороны, альтернативой было признать, что после того , как он снова пришел за мной, сегодня, у меня больше не было сомнений в моих чувствах к нему...
Но Диего ответил на мой вопрос, несмотря на то, что я дала ему свободу действий, и это заставило колодец эмоций затопить мою грудь.
- Потому что ты очень важна для меня, - сказал он, поморщившись, как будто это было плохо. - И я ненавижу, что не могу быть рядом, когда ты нуждаешься во мне.
- Сейчас ты здесь, - заметила я, игнорируя то, как эти эмоции распространились по моему сердцу, и как это заставило меня снова почувствовать себя хрупкой и уязвимой.
- Но ты должно быть сходила с ума от беспокойства за своего брата, пока меня не было рядом, - его челюсть сжалась, его глаза стали жесткими, - я ненавижу, что тебе пришлось пройти через это.
Это было не похоже на него-так открыто говорить о таких вещах, и я не знала, что и думать. Все, что я знала, это то, что все внутри меня потеплело, и мое разочарование и беспокойство действительно отошли на задний план, и другое чувство заменило их, чувство силы, не быть такой, такой одинокой…
- Спасибо, Диего, - тихо сказала я и увидела, что он смотрит на меня с удивлением. Я неуверенно улыбнулась ему. - Спасибо, что ты заботишься обо мне как о друге.
И мне совершенно не больно было называть его другом. Нисколько.
Казалось, он хотел что-то сказать, но потом снова уставился на дорогу и сказал более ровным тоном: - Гестия пыталась пригласить меня на свидание.
Зеленое чудовище слабо билось во мне. Это уже больше не было чудовищем. Теперь оно было меньше, почти как зеленый Жук. Потому что если и было что-то, что я знала наверняка, так это то, что Диего никогда не любил и никогда не полюбит Гестию. - Как все прошло?- Тихо спросила я.
- Она в основном пыталась убедить меня, что мы созданы друг для друга, - сказал он непринужденно. - Когда я попытался напомнить ей, что дружу с Майло , ее бывшим, еще до того, как познакомился с ней, она не очень хорошо это восприняла.
Я могла только догадываться. - Она не может смириться с правдой, - сказала я, чувствуя легкую горечь.
- Да, - с горечью пробормотал он. - Она фактически сошла с ума, пытаясь сказать мне, что друзья не имеют значения. - В его голосе явно слышалось отвращение. - В конце концов, я сказал, что между нами ничего не может быть и позвонил тебе.
Тепло разлилось внутри меня, но в то же время и печаль тоже. Потому что Гестия не заботилась о друзьях, когда дело касалось парня, который ей нравился. И была ли это поверхностная дружба или нет, но это был не тот человек, которого я хотела бы видеть рядом с собой.
- Спасибо, - сказала я снова, когда беспокойство поднялось снова, удушая меня.
Его рука скользнула в мою и сжала в утешении, которое ударило меня в сердце, как кувалда.
- Все будет хорошо, - сказал он. - твой брат так и не отвечает?
Я отрицательно покачал головой. - Это бесполезно. Он даже не прочел моих сообщений.
- А твой второй брат?- Сказал он тихо, ласково.
Я вздрогнула, сжимая его руку, когда он вцепился в нее еще крепче. - Я боюсь звонить ему, - прошептала я, снова чувствуя холод, - я боюсь, что кто-нибудь может услышать, может взять его телефон и увидеть, что он написал мне, и забрать его.
Диего ничего не сказал мне, вместо этого он просто кивнул. - У тебя есть еще какая-нибудь информация о том, что происходит?
Не видя ничего плохого в том, чтобы рассказать ему, я выложила все, что произошло с Питером за последние несколько месяцев после зимних каникул, вплоть до откровения, что он, возможно, встречался со своим лучшим другом.
Когда я рассказала ему о голосовом сообщении, он нахмурился. - А ты не могли бы включить его для меня?
Кивнув, я нажала кнопку воспроизведения и закрыла глаза, стараясь не заплакать снова, когда услышала смертельное намерение в незнакомых голосах, всхлипывания и мольбы Хуана и Питера, и эти проклятые крики. Я снова чуть не сломалась, когда Диего попросил: - Отмотай немного назад.
Я не хотела этого делать, но перемотала запись назад. Он попросил меня повторить это еще раз, и что бы он ни услышал в голосах незнакомцев, его лицо потемнело.
- Я высажу тебя, когда мы доберемся до города, - сказал он, его голос был полон ненависти, какой я никогда раньше не слышала. Это была уже не ненависть, а отвращение. - Я поеду туда один.