Большинство шеф-поваров, которых я знала, были высокомерными и чересчур самоуверенными. В этой отрасли обычно всем приходится быть такими. Если вы не верите в свою еду, никто не погладит вас по голове и не станет убеждать, что вы хороши. Вы либо выходите, широко распахнув врата, либо уходите на задний план.
Это чудовищно конкурентная индустрия, и вам нужно не только убедить своих коллег, что вы чего-то стоите, но и убедить в этом посетителей. И критиков тоже. И блогеров о еде. И персонал, который должен стоять за вами.
И все должны раздавать звёзды. Серьёзные профессионалы отрасли вручают награды и почести. То же самое делают критики в газетах, блогах, журналах и в любом другом интернет-источнике. И ваши клиенты копают на вас с помощью "Yelp"6 и "Zomato"7 — даже у Google теперь есть свои рейтинги коммерческих предприятий с указанием количества звёзд, и рестораны оказались включены в одно из направлений. Каждый человек имеет право осудить вас. Некоторые из них явно более квалифицированными, чем другие, но все они наделены властью. И большинство людей пользовались этой властью. Обоснованно или нет, это не имело значения. Единственное, что имело значение — это то, что попадает в интернет. Таков был мир, в котором мы жили в эти дни.
Не то, чтобы я ожидала, что шеф-повар калибра Киллиана Куинна будет скромным. Но я считала совершенно отвратительным, когда профессиональная уверенность перерастала в сильно преувеличенное высокомерие. И пусть, я ещё не встречалась с прославленным мистером Куинном. Но всё в нём кричало об отвратительном самомнении и агрессивном комплексе превосходства.
Я поняла, что он всё ещё смотрит в мою сторону и что он может видеть меня — наполовину облокотившуюся на бампер фургона и пялящуюся на него. Мы были в нескольких ярдах друг от друга, но мне стало неловко от того, что меня застукали за подглядыванием.
По крайней мере, сегодня он понять, что я девушка. Мои растрёпанные волосы свисали до середины спины, рассерженными непослушными локонами и влажными завитками. На мне была белая футболка, но я заправила её в красные шорты с высокой талией и сланцы с полосатым принтом зебры, зная, что будет жарко в фудтраке при работе с фритюрницей. И после года в Европе мою фигуру невозможно было описать иначе, как пышной.
Я никогда не была худой. Я слишком любила поесть. Я любила хорошую еду. Я даже не могла смириться с мыслью о диете Ванна из зелёных растений и киноа. И поэтому мои бёдра всегда были широкими, да и задница никогда не была плоской, как и грудь никогда не была махонькой или податливой.
Год назад я ненавидела свою внешность. Год назад я избегала зеркал, отражений и всего, что напоминало мне, что я не могу изменить себя.
Неуверенность — мой старый друг, — убедила меня, что я толстая, а не пышная. Мои демоны стеснялись моего веса и размера джинсов, и всегда были диеты вместо того, чтобы чувствовать себя комфортно в собственной коже. И голоса, которые я впустила в свою жизнь, только раздули пламя ненависти и стыда к себе.
Добравшись до Европы, я избавилась от некоторых изнуряющих эмоций, но эта неуверенность так и не исчезла. Хотя сейчас она стала немного приглушенной.
Может быть, потому, что я была такой же независимой, как и раньше, или потому, что я провела год, путешествуя по Франции, Италии и Испании с их бесконечными бокалами вина и постоянным источником углеводов. Одно я поняла наверняка — так уж я была устроена. Я была толще большинства, телосложение у меня было скорее как у отца, нежели как у мамы. И неважно как сильно я пыталась подчинить своё тело упражнениями, моя задница накапливала углеводы, как будто бы зачахла и умерла бы без них.
И я не собиралась отказываться от углеводов.
Я хочу сказать... это явно было безумное ожидание.
И что с того, что пышная. Раз уж мне приходится угождать только самой себе, и я планировала надолго оставить всё как есть, я решила любить себя такой, как я есть.
Тем не менее, пристальный взгляд Киллиана, стоявшего на другой стороне улицы, заставил меня смутиться. Я отвернулась и пошла прочь от фургона. Я поспешила к своей машине и скрылась из виду. Я всё равно должна его игнорировать. Наблюдая за Киллианом Куинном и сравнивая себя с ним, я лишь доставлю себе неприятности.
Я ненавидела, как он заставлял меня нервничать. Я знала, во что ввязываюсь, когда попросила у Ванна разрешения припарковаться здесь. Я не была его конкурентом. У нас были разные виды кухонь. Не было никаких причин позволять ему понижать мою самооценку.