Амира Алексеевна
Твоя рабыня
Пролог
– Девушка, ничего здесь не трогайте! – Строгий голос женщины заставил меня вздрогнуть, и от ее неожиданного появления стеклянная фигурка обнаженной женщины соскользнула с моих рук и со звоном разбилась об кафельный пол. Упс!
– Ах! Откуда вы взялись такая на мою голову!?
– По объявлению….
Домоуправляющая наводила на меня невероятный ужас. На вид милая, пятидесятилетняя женщина, а такая злая.
Я попыталась собрать разбросанные по полу осколки, но меня грубо остановили:
– Оставьте. Следуйте за мной. – Приказным тоном произнесла она, и первая вошла в кабинет хозяина.
Так, Сашка, успокаиваемся, дышим ровно, не мнем пальцы и ни в коем случае не грызем ногти. Ты сильная, ты уверенная в себе, самостоятельная девушка. Собеседование на трудоустройство в частный дом – это ничто, по сравнению с тем, что тебе пришлось испытать в жизни.
– Проходите-проходите. – За просторным рабочим столом восседал, видимо, хозяин этого огромного особняка. Мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти, седовласый, но такой статный и здоровенький. Улыбается. Очень хорошо!
– Добрый день! Меня зовут Круглова Александра Олеговна. Я к вам по объявлению на должность служанки. – На одном дыхании выговорила я. Уфф…. Нервы, нервы….
– Хах! Что вы так волнуетесь? Присаживайтесь, не стойте у дверей. Валентина Игоревна, вы можете идти. – Отозвал он домоуправляющую.
Она сейчас словно сторожевой пес, охраняет хозяина и скалит на меня зубы. И за что она меня так сразу невзлюбила?
– Как скажете, Владимир Николаевич. – С недовольным видом произнесла она и тотчас скрылась за дверью.
– Ну-с, расскажите мне, почему молодая красивая девушка приходит в мой дом устроиться служанкой? Я могу надеяться на вашу искренность?
– Да, мне нечего скрывать. – Я немного успокоилась, нервная дрожь стала потихоньку меня отпускать. – Росла я в детском приюте с двенадцати лет. Полгода назад мне исполнилось восемнадцать. Мне пришлось оставить приют и начинать жизнь с чистого листа. В никакое образовательное учреждение, конечно же, я не смогла поступить после приюта, смогла устроиться лишь официанткой, и то в маленькую забегаловку на окраине города.
– И почему вы ушли с той работы? Была маленькая зарплата?
– Нет, что вы. Зарплата была достойной, плюс чаевые. Просто….
– Не забывайте, мне нужны только ваши честные ответы. – Напомнил мужчина.
– Я не могла больше терпеть грязные домогания своего начальника. Я ушла с той работы сразу, как только он в очередной раз запер меня в кабинете и стал гнусно домогаться до меня.
– Он что-то вам сделал?
– Нет, не успел. Я его зарядила пепельницей. Кхм – кхм, – откашлялась я и продолжила, – простите, то есть, ударила пепельницей.
Звонкий смех пронесся по всему кабинету.
– Дааа, Александра, над вашей речью нужно еще поработать. А где ваши родители?
– Их нет. – Я не хотела затрагивать эту тему. От одного упоминания о них, я каждый раз начинала плакать. И сейчас вот-вот пойдут слезы.
Выражение лица мужчины вдруг стало серьезным.
– Почему вы решили устроиться служанкой именно в мой дом?
Я задумалась, собираясь с мыслями и немного успокаивая свои вырывающиеся наружу эмоции.
– Знаете…. В объявлении было написано, что вместе с работой, служанкам предоставляется и место проживания. И проживание, как я понимаю, в вашем же доме. Это подходит для меня, так как у меня нет сейчас ни денег, ни собственного жилья. А это очень выгодное предложение: не нужно платить за жилье, я даже смогу накопить немного денег.
– Зачем же бесплатно? Нет, за ваше проживание здесь я буду взимать процент от зарплаты. – С улыбкой произнес хозяин.
В этот момент дверь кабинета распахнулась. Влетел мужчина лет тридцати пяти, в темном деловом костюме, ростом выше среднего, спортивного телосложения и признаться, довольно красив собой.
– Отец, мне нужно с тобою поговорить. Ты не забыл, завтра будет тендер, мы не можем его проиграть.
– Алексей, я не один. Я пока занят. – Мужчина кивнул на меня.
– Это важно. Или для тебя служанка важнее бизнеса?
На меня злобно смотрели холодные, серые глаза мужчины. Смотрели, как на мышь, серую и противную, с открытым отвращением. Ну да, кто он, а кто я. Я же в глазах богатых, состоятельных людей просто никто, пустое место, коврик у входной двери, о который вытирают ноги.