— Потрясающе играешь, малышка
Тронула губы алой помадой, мазнула слегка тушью по ресницам. Мама говорила мне, что я не должна ярко красится с моими чертами лица это лишь все испортит. И мои очень большие серые «блюдца» не нуждаются в косметике. Посмотрела через зеркало на ноутбук — камера взяла лицо Волина крупным планом и встретилась взглядом с кристальными светло-бирюзовыми глазами. Слегка вздрогнула.
— Играй, я посмотрю, как твои пальчики двигаются по клавишам.
Взбила волосы руками, чувствуя, как бешено бьется мое сердце.
— Само совершенство. Вы рождены стать королевой красоты.
Надела туфли на высоком каблуке, чуть пошатнулась, но ноги помнили, как в них ходить. Такое не забывается. Я долго носила мамины туфли на шпильке…до…
Открыла ящик стола, взяла Женькины деньги и вызвала такси.
— В ночной клуб Роял Блэк.
Пока ехала в машине руки судорожно сжимали черную лаковую сумочку. Нет, я не нервничала, я смертельно боялась того, что затеяла. Но …это был мой шанс спасти мою дочь, и я не собиралась его упускать.
Машина остановилась и высокого блестящего здания с круглой, плоской крышей в форме рояля. Я вышла из такси и в нерешительности выдохнула, а потом все же шагнула по ступенькам вверх.
— Вы по приглашению?
— Да! Я забыла пригласительный, но господин Волин может подтвердить, что я его гость.
Меня пропустили, не требуя подтверждения и я, с дико бьющимся сердцем прошла в полутёмную залу, посереди которой стоял огромный рояль, который и был сценой, на крышке «музыкального инструмента» танцевали полуголые стриптизерши в черно-белых лаковых костюмах и играла музыка из знаменитого фильма Тарантино «От заката до рассвета». Я обвела залу взглядом и стиснула челюсти, когда увидала Волина, сидевшего на верхнем ярусе за прозрачным стеклянным столом. Он был один. Смотрел на сцену отсутствующим взглядом своих невероятных глаз, от которых по всему телу шли мурашки…Я решительно направилась наверх, собираясь нарушить его одиночество. И сама была близка к обмороку, мои ноги и руки заледенели, особенно кончики пальцев. Поднялась и прошла к его столику.
Иван не сразу меня заметил, а когда все же обратил внимание отмахнулся и презрительно скривился. А мне захотелось закричать от страха и от ощущения, что я только что шагнула в бездну.
— Я не заказывал приват. Уходи.
— Я хочу, чтоб вы взяли меня на работу.
Повернулся ко мне, подперев подбородок длинными аристократическими пальцами с массивными кольцами на безымянном и мизинце. Я его не просто заинтересовала, а даже развеселила, на тонких и в то же время чувственных губах появилась ухмылка, а в глазах блеснула заинтересованность.
— Как вы нашли меня здесь, и кто вас впустил?
— Я хочу работать в вашей компании и мне нужен аванс в размере трехсот тысяч рублей. Для начала.
Его брови поползли вверх, и он закинул ногу за ногу. Я тяжело дышала и мне каждую секунду хотелось сбежать, сорваться прочь и нестись с закрытыми глазами подальше от него, подальше от этого места.
— Да вы что? Взять ВАС на работу и дать аванс? — засмеялся, запрокинув голову, отхлебнул воду из прозрачного бокала и поставил его обратно на стол, — И по какой причине я должен это сделать?
Сердце уже не просто билось в горле, оно колотилось со всей силы о ребра и казалось я слышу, как они трещат и как рвутся натянутые до предела нервные окончания.
— Одиннадцать лет назад вы меня изнасиловали, порезали и закопали в яму…Как вы думаете данный факт принесет славу вашей компании? А может заинтересует власти, готовые вас сожрать за махинации? Как вам такая причина? Подходит?
Чудовище перестало улыбаться и теперь от его тяжелого взгляда мне захотелось громко и пронзительно закричать. Бездна разверзлась и языки пламени лизнули мои ноги.
ГЛАВА 4
Это был блеф…Я понимала, что ничем и никак не докажу сказанное мной только что. И риск равносилен самоубийству, но у меня не было никаких других вариантов. Смотрю ему в глаза, кусая губы и ожидая ответа, а он не торопится отвечать. Склонил голову набок и внимательно меня рассматривает, подперев подбородок. Так рассматривают диковинное животное или насекомое.
Сногсшибательный подонок в идеальном костюме без единственного пятнышка и белой рубашке, которая из-за флуоресцентного освещения, отливала сверкающей голубизной, как и его глаза. Удивительные, прозрачные глаза холодные, цинично спокойные и в тоже время поблескивающие издевательским интересом. Я плохо помню его лицо, но хорошо помню глаза и эту высокомерную манеру общения. Все это тогда вскружило мне голову…А сейчас вызывало ужас и дрожь во всем теле. Я, как мотылек, кружащий у огня прекрасно знала, что прилетела сюда умереть.