Ну, уж нет! Кажется, вместе со злостью во мне забил источник уверенности. Я буду сражаться, сражаться за свою жизнь и вновь обретенную свободу. И никакие волки... А-а-а!
Их было трое. Серые тени вынырнули из темноты, сверкая желтыми голодными глазами. А за ними появились еще двое. И еще...
Считать, сколько их там всего явилось по мое вкусное тело, я не стала. Никогда еще математика не была так опасна для жизни.
И никогда еще не бегала я настолько быстро. Это в школе по физкультуре была четверочка с натяжкой. Дремучий ночной лес со стаей голодных волков - прекрасный стимул начинать ставить мировые рекорды в забеге по пересеченной местности.
Светлячки светящимися дронами метались над местом действия, то высвечивая путь передо мной, то погружая его во тьму. В один из таких моментов, когда не было видно, куда ставить ноги, под них подвернулся предательски торчащий из земли корень. Я споткнулась и кубарем покатилась по земле. Пока не впечаталась в какое-то попавшееся на пути дерево. От удара и боли едва не вышибло дух. Шелест травы под быстрыми лапами и торжествующий вой раздавались уже где-то рядом.
Светлячки заплясали над моей головой, хотя волки и без них вряд ли промахнутся.
Один за другим, серые хищники с оскаленными мордами возникали из-за деревьев. И стремительными тенями слаженной за многочисленные совместные охоты командой бросились на меня!
Спасите! Кто-нибудь!
И вот когда острые клыки уже готовы были вонзиться в свою жертву, когда до жуткой смерти оставались считанные мгновения, а я в последнем отчаянном и бесполезном жесте вскинула руки, защищая голову - тело мое вдруг вспыхнуло ярким белым светом, и от этого света в одно мгновение испарилась, исчезла без следа вся волчья стая.
Всё еще не веря тому, что чудесным образом осталась жива, я с удивлением посмотрела на ладони. Сейчас тело было обычным, вспышка, спасшая мне жизнь, погасла сразу же, как сделала свое дело.
Но что это было вообще?
- У-у-у! Ну так не интересно! - разочарованно протянул надо мной детский голосок.
Меня окружили восемь девочек разного возраста. Самой старшей среди них на вид около двенадцати лет. Младшей - пять или шесть, совсем кроха. В странных одежках, из травы и листьев, а ноги босы. И все как одна с зелеными волнистыми волосами до пояса.
Дети? В дремучем лесу?
А ведь не простые дети. Стоят, смотрят на меня и улыбаются. И улыбки эти нехорошие, пугающие.
- Тебя тятя к нам поиграть прислал, - доверительно сообщила младшая.
"Прислал", то есть швырнул в одном ему известном направлении меня, насколько знаю, только Леший. Тятя? Так это его... дочери?
Странно, если у него уже своих восьмеро, зачем ему тот ребенок из деревни?
- Вот как? - я удивилась словам малышки. - А мне сказал, что применит самое страшное наказание... А меня всего лишь решили сделать... няней?
- А мы и есть самое страшное наказание, - серьезно сказала самая старшая девочка. - Не веришь? Это потому, что ты никогда не попадала в руки толпе скучающих неугомонных детишек. А теперь представь, что эти детишки еще и не ведают усталости. Вот у тебя кончатся силы с нами играть, захочешь спать, есть, пить и чтобы тебя все оставили в покое. Но не выйдет. Тебя не отпустят. И заставят играть. Снова и снова. Пока ты не упадешь замертво. Все падают. Все наши игрушки быстро ломаются...
Услышанное заставило меня содрогнуться.
- Только тебя мы заставить не сможем. - удрученно, со вздохом сожаления, призналась старшая дочь Лешего. Как он говорил? Та девочка из деревни должна была стать лесавкой? Вот они, настоящие лесавки, стоят передо мной. - Ты чародейка, да?
- Н-не знаю, - честно отозвалась я, и в самом деле не представляя, что и думать.
- Ты же развеяла наш морок. Настоящая, живая стая волков в лесу тоже есть, но они сейчас далеко, а управлять ими мы еще не научились. Вот и балуемся мороками, - и она широко улыбнулась, глядя на меня невинными глазами.
В смысле, развеяла? Я?! Но как?
Значит, та волшебная вспышка вовсе не уничтожила живых волков. Она лишь разрушила колдовство лесавок, их искусную иллюзию.
- Не чародейка она, - покачала головой другая девочка. - Вот ни капельки волшебной силы.
- И оберегов никаких, - добавила третья.
И все восьмеро выжидательно уставились на меня.
- Я правда не знаю! - развела я руками.
- Но мы тебя всё равно не отпустим, - заявила старшая лесавка. - Даже не думай, что твои силы тебе помогут. Из тятиного леса против его воли даже богам не так просто выбраться. Леший в лесу сам почти что бог. И пусть тебя не запугаешь и не заставишь, ты смертная, и тебе нужна еда.
- И вода! - с важностью и со знанием дела подхватили прочие лесавки.
- Без них ты тебе не жить человеческой жизнью, - кивнула словам сестер старшая. - Потому - уговор! Ты с нами играешь, мы тебя кормим.
Вот мелкие шантажистки!
- Но я не умею играть с детьми, - с растерянностью отозвалась я, понимая, что влипла по полной. - У меня не было братьев и сестер. И училась я вовсе не на воспитательницу. Я вообще понятия не имею, как вести себя с детьми.
А ты забудь, что это дети, хихикнула внутри меня недавно родившаяся уверенность. И помни, что это нечисть. А с нечистью ты вроде как неплохо справляешься. Во всяком случае, до сих пор же справлялась.
И тут мне на ум пришел игоша. Да, избавить дом от его присутствия смог только Кощей, но мы со Жданой неплохо сдерживали разбушевавшегося духа до его прихода, верно?
- Хотите, я спою вам колыбельную?
***
Ольга, наш руководитель вокального ансамбля, неоднократно говорила, что полчаса вокала в день продлевают жизнь. Только она и представить себе не могла, какой новый смысл обретают ее слова посреди дремучего леса в компании зловредной нечисти.
Лесавки были в восторге. Какую удивительную игрушку прислал им тятя! Никто не споет им в дремучем лесу песен, никто не убаюкает на ночь ласковой колыбельной. А ведь они, как и игоша, всего лишь дети. Несчастные, оставшиеся без маминой заботы, девочки.
Леший и ту деревенскую малышку собирался обречь на такое беспросветное и тоскливое существование? Лишить ребенка настоящих родителей! Каким же монстром надо быть?
Лесавки расселись вокруг меня идеальным кольцом. И завороженно слушали. Слов они знать не могли, но порой улавливали мелодию и тихонько мурлыкали в той же тональности.
- Вы ведь тоже можете петь! Сами себе! - осенило меня, когда я уже почти выдохлась. Моему дыханию и горлу еще марафон у игоши аукался. Нельзя так перенапрягать связки, ох, нельзя.
Девчонки с оживлением и воодушевлением приняли новую идею. Петь самим? Игрушка, научи!
- Запоминайте!
Я по несколько раз пропевала одну и ту же строчку, дети старательно повторяли. Какие же у них чудесные голосочки! Звонкие и чистые. Словно лесные ручейки.
Так мы с ними разучили несколько песенок. Лесавки и в самом деле не уставали, они могли учиться и петь сколько угодно, а вот я уже изрядно вымоталась. Горло начинало хрипеть. А лесавкам всё нипочем. Пой, игрушка! Мы тебя не отпустим!
Спасение прошло неожиданно. На ветку ближайшего дерева уселся прилетевший из глубин леса огромный ворон.
Девочки уставились на ворона с таким восторгом, словно увидели перед собой новую, тоже посланную тятей, игрушку.
"Птичка, лети отсюда, спасай крылышки!" - захотелось предупредить мне пернатого. Но не стала. Спасибо, добрая птица, что дала мне передышку. Зверски хотело хлебнуть воды, чтобы смочить перетруженное горло.
- Какой красивый! - с каким-то хищным придыханием произнесла одна из девчонок, пока остальные подбирались к облюбованному вороном дереву.
Птица наблюдала за их действиями, знакомым жестом склонив голову сначала на один бок, затем на другой.
Наверно, все вороны так делают, одернула себя я. Откуда в чаще незнакомого, неизвестно насколько далеко расположенного от Кощеева замка лесу взяться моему пернатому зрителю? Скорее всего, это тот самый знакомец из деревни, садившийся на забор игошиного дома.