- Иван! - обратилась я к царевичу, коли чародеям мой план не по нраву пришелся. - Ты обещал служить мне! Или откажешься от своих слов?
- Не откажусь! - мигом вытянулся в струнку царевич. - Я своему слову хозяин! Куда ты, туда и я!
- Ты же знаешь, где этот алтарь? Отведешь к нему?
- Отведу, - после секундного колебания отозвался Ваня, косясь виновато на помрачневших чародеев. - Но путь туда не близкий.
Не близкий? Вот эта новость не радует. Успеем ли? Не будет ли слишком поздно?
В случае чего, попросишь у богов оживить Кощея, предложил насмешливо внутренний голос.
А возможно ли это?
Как отвоевать у смерти Смерть?
- Спасибо вам, чародеи великие, - поклонилась я волшебным оборотням, прощаясь. - За помощь. Но мне надо к алтарю. Если вы не со мной, пришла пора расстаться.
- Постой, Мара, - подошел ко мне Орел. - Вижу, не слышишь ты гласа разумного, да то твой выбор. А нам Черный бог поручил за тобой приглядывать и защищать. Что бы ты не задумала и куда бы ни направилась - мы с тобой. К тому же, с нами побыстрее выйдет. Где алтарь, мы и сами знаем, домчим с ветерком в мгновение ока.
Обернулись чародеи птицами, размером больше прежнего. Орёл развернул крылья, спину мне подставил, а Коршун - царевичу.
Летящий порожняком Сокол снизу подстраховывал, ежели вдруг кто-то из глупых седоков на птицах не удержится и рухнет в воздушную пропасть.
Я уже привычная летать под облаками, мне не страшно. Но и былого восторга не ощущала. Не до него было. Тревога и страх заставляли колотиться сердце как ненормальное. И толика радости, что не оставили, не бросили чародеи одну сражаться с трудностями неведомого пути и хоть немного, но увеличили шансы на помощь Кощею.
Летели мы и в самом деле недолго. Сколько полей и лесов промелькнуло под нами, мне не ведомо. Кажется, не мало, идти и в самом деле пришлось бы не один час, если не день. Как вдруг вырос посреди очередного поля раздольного высокий холм, травой поросший. Снизились птицы громадные, вкруг холма облетели да рядом с ним на землю опустились.
Высок холм, но не крут, подняться можно. Подножие его окольцевал широкий ров, наполненный водой едва ли не до краев. А через ров перекинут мостик, деревянный, с виду хлипкий, ненадежный. От него вверх тропинка еле заметная взбегает, видно, что ходят по ней, но редко.
- Дальше тебе одной идти надобно, - сказал Орел печально. - Всем нельзя. Только просящему дозволено перейти Калинов мост через реку Смородину. Но знай, мы рядом, мы тебя слышим и ответим.
- Калинов мост? Река Смородина? - опешила я, глядя на ров и мостик.
- Ненастоящие, конечно, - послышался смешок Сокола, обернувшегося человеком. - Но смысл тот же.
- Святилище это заповедное, - пояснил Коршун. - Словно иной мир. И войти дозволено лишь тому, кто пришел к богам с просьбой. А мы лишь сопровождаем, охрана твоя. Нам здесь ждать надобно.
Слезла я со спины Орла, царевич чуть раньше Коршуна освободил. Приняли птицы облик человеческий и вместе со мной на вершину холма посмотрели.
Тревожно мне стало, будто в ответ нас оттуда кто-то тоже разглядывал.
Но делать нечего. Сама напросилась.
И я шагнула на мостик. Он заскрипел, но обваливаться вроде не собирался. Перешла его быстро, с опаской. Обошлось. Подъем по тропинке не показался сложным. Видно, и в самом деле дойти до алтаря любой сможет, главная трудность дальше начнется.
Тропка вывела на вершину холма, ровную округлую площадку, большими валунами как забором обложенную. И только там, где в этот каменный круг-ограждение тропа упирается, проход свободный. Шагнула в круг с ощущением, будто и в самом деле в иной мир вхожу, мир богов. И замерла в восхищении.
Их было много, этих богов. Десятки идолов, каменных изваяний выше человеческого роста, и каждый уникальный, узнаваемый, со своей особинкой. У кого-то меч в каменных руках, у кого-то - посох, колосья пшеницы или просто зарубки-символы на теле. А между ними, ровно посередине святилища, раскинуло ветви высокое дерево с мощным стволом и кроной в форме пирамиды.
Идолы будто глядели прямо на меня, пристально, выжидающе. С превосходствующей усмешкой. Я поежилась под этими взглядами, ощущая себя ничтожной букашкой. И с огромным трудом заставила себя двигаться дальше, приблизиться к пугающим изваяниям еще немного.
Между мной и каменными богами лежал громадный камень, плоский, напоминающий неправильной формы стол. Столом он и был, жертвенным, для той самой платы, которую просители приносят на поклон богам. Откуда-то пришло его название. Алатырь-камень. А перед камнем - черный круг кострища.
Я медленно, несмело подошла к Алатырю. Остановилась. Как правильно молиться славянским богам? Какие молитвы приняты в этом древнем мире? Надо ли разводить ритуальный костер? Или меня и так услышат? Спросить у чародеев я как-то не додумалась. Придется самой.
Обвела взглядом каждое изваяние. Откашлялась. И произнесла:
- Простите, если что не так... Не знаю, как правильно вас просить. Я из другого мира, где давно не молятся славянским богам. Но всё же... Пожалуйста, верните силу Чернобогу! Ту, что отняла у него коварная колдунья Марья Моревна. И ещё... - осенила меня внезапная мысль, и я поторопилась ее озвучить. - Ещё я хочу, чтобы смерть его, созданная богами, стала обычной безвредной стрелой. И больше никогда не угрожала жизни и могуществу Чернобога.
Понимала, что наглею. И, быть может, прошу о невозможном. Но ведь это боги. Если не захотят или такое исполнить невозможно даже им, то просто проигнорируют просьбу какой-то нахальной смертной. А вдруг да получится? И они согласятся уничтожить то, что сами создали для сдерживания повелителя Нави?!
Ведь мало просто вернуть Кощею его могущество. Пока в руках Моревны активный амулет против Чернобога, она в любой момент может лишить его силы повторно. И тогда мое паломничество к алтарю всех богов окажется напрасным.
- Ты многого хочешь, дитя чужого мира.
Я всякого ожидала от алтаря всех богов Руси, но не того, что боги ответят мне лично.
Голос был один и в то же время в нем звучало множество других. И раздавался он отовсюду сразу. Проникал в голову вибрирующим гулом. Давил дикой мощью.
- Знаешь ли, что у такой просьбы и цена высока?
- Знаю! - торопливо заверила я, преодолевая вызванное божественным голосом головокружение. Заныло в висках, в глазах потемнело, но я держалась, продолжала этот безумный, невероятный диалог с самой могущественной силой этого мира. - У меня за кругом три великих чародея! Чего бы боги не затребовали в качестве оплаты, чародеи принесут в тот же миг. Только назовите цену.
Пространство наполнил смех, раскатистый и громогласный.
- Захотела отделаться чужой помощью и тем, что рождено этой землёй? Нет, Марья из чужого мира, названная Черным Богом Марой. Не такую плату возьмём мы за два твоих желания.
- Чего же вы хотите? - похолодела я.
Уже не тревожный холодок, а настоящие морозные узоры дурного предчувствия зазмеились вдоль позвоночника.
- Забавно, - задумчиво произнес божественный голос. - Смерть, которая не способна на созидание, а лишь на финальную жатву, придумала для человека имя. Знаешь ли, что имя и судьба смертного связаны нераздельно? Марья Никольская принесла с собой в этот мир свой собственный рок, уготованную от рождения участь. Но здесь один из богов, пусть и лишенный силы, но от этого не переставший быть богом, принялся именовать ее Марьей Моревной, и если бы так продолжалось ещё какое-то время, судьба истинной Марьи Моревны стала бы твоею. Таково слово бога. Но Смерть пошла дальше, и назвала человека не чужим именем, а нарекла новым. Создала новую судьбу. Впрочем, - спохватился голос, - мы отвлеклись. Боги Руси исполнят обе твои просьбы.
Словно гора с плеч свалилась. Кощей спасен!
А боги продолжали:
- За жизнь и силу бога смерти, за уничтожение созданной нами его смерти отдай то, что стало твоим ещё в родном мире и то, что берегло твою жизнь в этом. Отдай то, чем одарил тебя бог другой. Отдай благословение Купалы.