А вот с работой выйдут проблемы. Работа осталась там, то ли в другой реальности, то ли в будущем. Сегодня я должна была связаться с заказчиком и сдать ему готовую рекламную статью. Готовый текст, требовавший лишь проверки на ошибки, дожидался отправки в моем ноутбуке.
И не дождется.
Или дождется, но будет слишком поздно.
Во всяком случае, заказчика я потеряю. Как и деньги за статью.
Эх, ромашковый венок, ты был прав, предвещая мне несчастья и беды. Я чудом избежала смерти на реке, но проблемы множились, как кошки по весне.
А ведь Кощей мне почти поверил…
И вот надо было этому на всю голову царевичу явиться в логово злодея и назвать меня Моревной?! Эх, зря я понадеялась на него и не сказала Ване прямо, что я не его жена. Была бы сейчас свободна и искала путь домой. А не сидела взаперти, отдаваясь на милость черного колдуна.
А еще мне катастрофически не хватало утреннего душа. Комфорт двадцать первого века, где же ты, в какой дали от меня?
Я смотрела на вчерашнюю, уже не такую свежую лепешку. Лепешка смотрела на меня. Аппетит проснулся и приказал забить на все волнения и тревоги. Ешь, пока дают. И живи, пока разрешают.
Лепешка кончилась, а голод нет.
Я напилась из кувшина и, как смогла, умылась водой из него. Натянула платье и подошла к окну. Через распахнувшиеся створки потянуло свежестью и вкусным запахом лета. В воздухе разносился перестук копыт. Я посмотрела вниз и обнаружила перед замком Кощея на волшебном коне.
Кажется, он тренировался. Размахивал мечом, разворачивая коня в разные стороны. Будто бился с невидимым противником. Я даже залюбовалась, настолько красиво это выглядело. Статный воин в черных кольчуге и шлеме изящно, в настоящем боевом танце, кружился по полю верхом на шикарном вороном коне. Такое даже в кино не всякий актер сможет изобразить.
Кощей с кем-то разговаривал. Я слышала два голоса. Второй, насмешливый, низковатый, был мне не знаком. Но рядом с Кощеем никого не было. И на всей площадке перед замком – тоже.
Слов я разобрать не могла. Только интонации: недовольную у Кощея и саркастическую у его собеседника.
- О! – вдруг громко произнес насмешливый, а конь Кощея задрал голову. – Твоя Марья проснулась!
И заржал.
- Не моя! – досадливо ответил Кощей, хлопнув коня по морде. Тот язвительно заржал.
То есть… это конь сейчас разговаривал?
Я отпрянула от окна, словно застуканная за чем-то неприличным. Сердце бешено колотилось. Забылась. Засмотрелась и забылась, что этот красивый мужчина – мой персональный тюремщик. И считает меня своим врагом.
Когда я в следующий раз осторожно выглянула в окно, Кощея уже не было. Только мелькнула где-то далеко в небе темная точка. Улетел? Отличная новость!
Первым делом я проверила дверь. Подергала, попинала, наваливалась всем телом. Бесполезно. Или я слабая, или дверь крепкая. На шум так никто и не пришел. Но это тоже не давало гарантий отсутствия в замке других людей, кроме Кощея. Он мог наказать слугам не подходить к запертой комнате, что бы там ни происходило.
Подергала решетки на окне, хоть и понимала – по стене не спущусь. Пришлось смириться – я пленница, и выбраться самостоятельно из замка Кощея никогда не сумею.
А если и спущусь, куда мне бежать? Из окна видны поле да лес, да одинокий дуб напротив. И никаких заборов или ограждений. Беги – не хочу, но что там, в лесу и за ним? Не съедят ли меня дикие звери и другие неведомые сказочные монстры?
Знать бы еще, что находится на другой стороне замка.
Плюхнувшись на кровать, я задумалась. Надо себя чем-то занять. Сидеть в прямом смысле в четырех стенах – это можно с ума сойти. Пока думала, задремала.
Проснулась, когда жаркое солнце, доползшее до решетчатого окна, своими лучами настырно пыталось забраться мне под ресницы. Интересно, сколько времени? К сожалению, мой телефон остался дома, я не брала его на празднование Ивана Купалы. А часов не носила даже в обычной жизни. В желудке начинало подсасывать, от утренней лепешки остались лишь приятные воспоминания. Надо принять очевидный факт – Кощей забыл оставить мне еду. Конечно, он же так и заявил, что я нужна ему живая, но не обязательно здоровая. А что, одной лепешки в день вполне достаточно, чтобы узница не склеила ласты, а если вдруг похудеет, ослабнет и будет едва двигаться, так ему это только на руку. Меньше шансов на побег.
Зато у меня еще осталась вода. Напившись, я вдруг придумала, чем себя занять.
Я решила порепетировать.
Недавно мы с нашим вокальным ансамблем разучивали новую песню. Красивую русскую народную песню о любви. Вот ее-то и потренируюсь исполнять от вынужденного безделья.
Петь в полный голос я решалась только дома. При закрытых дверях и окнах. Деревенский дом решал проблему недовольных соседей. И можно сколько угодно петь или орать, не переживая, что кто-нибудь услышит. За полгода репетиций и концертов в клубе я уже не боялась сцены и сотни устремленных на меня глаз, но продолжала стесняться своего голоса.
- Да тебя вообще не слышно! – сетовала и пеняла мне Ольга, выполнявшая функции руководителя и ведущего голоса нашего хора. – Что ж ты так зажимаешь голос? В полный голос пой! В полный! Сходи в горы, поори как следует!
Мне казалось: запой я громче – и сразу испорчу песню. У других в ансамбле, опытных, голосистых, вон как замечательно выходит, куда мне со своими слабыми способностями?
В горы я, конечно, ходить не стала. Страшновато одной, а брать с собой некого, да и не смогу орать там при свидетелях.
А здесь их и нет.
Отворила створки, впуская в комнату ветер и душистый запах лета. Вдохнула полной грудью.
И запела.
Песня полилась рекой, голос зазвенел колокольчиком. Душа распахнулась навстречу свободе, полям и лесам, и яркому лазоревому небу.
Эх, нравится мне петь, нравится, как выходит песня, когда рядом никого нет. Почему же всё куда-то пропадает, стоит появиться людям?
Наверно, здесь, взаперти, в уютной и комфортной, но всё же темнице, душе хотелось обрести крылья и улететь. Улететь от бед и проблем, от забот и заточения, от злых людей и нелюдей. Туда, где привольно и радостно.
Песня сменялась песней, закончился репертуар сельского вокального ансамбля, и я перешла на другие песни, какие вспомнились и легли под настроение…
И вдруг осеклась, обнаружив неожиданного зрителя.
На единственном, растущем у замка Кощея, раскидистом дубе притаился ворон. И не просто притаился. Он смотрел на меня и явно прислушивался. Даже ветку на дубе выбрал напротив окна, хотя мог забраться повыше, на верхушку дерева, или найти «насест» ближе к земле.
Встретившись со мной взглядом, черная птица вопросительно склонила голову на бок, потом на другой.
Был бы мой нечаянный зритель человеком, на этом концерт бы и закончился. Но неразумное пернатое меня не смущало. Ворон не станет оценивать или критиковать, он не поморщится, намекая, что у кого-то туго со слухом или никакого попадания в ноты. При нем не страшно ошибиться или спеть как-то не так.
Напротив, невероятным образом этот случайный залетный гость придал мне уверенности и силу моему голосу. Как я запела! Аж сама заслушалась.
Вот так бы и на настоящих концертах выступать…
На очередной песне я закашлялась. В горле пересохло. Я заглянула в кувшин и расстроилась. Воды больше не было. И есть хотелось.
- Извини, - сказала я ворону. – Концерт закончился.
И снова раскашлялась.
Когда опять выглянула в окно, ворона там не было. Но скучать мне долго не пришлось, через несколько минут щелкнул замок на двери, и вошел Кощей.
Я сидела на кровати и хмуро смотрела на мужчину. Наверно, он только что прилетел на своем волшебном коне. Даже кольчугу свою черную не снял. Черные взлохмаченные волосы явно растрепал ветер. Невзначай мне вспомнился статный и ловкий мужчина, тренирующийся на вороном коне… И я невольно пригляделась к Кощею, только теперь решившись рассмотреть его лицо. До сих пор я видела на нем лишь глаза, недобрые, с презрительным прищуром. Не просто темные – кусочки тьмы. Как угольки, по которым я пробежалась у реки семь раз. А улыбнись Кощей, посмотри по-хорошему, каким бы сразу красавцем сделался! Ему же и лет-то на вид тридцать, не больше, то ли настоящих, то ли в бессмертии навсегда застывших!