― Таня, заходи! ― Слава махнул рукой. ― Лор, помнишь, я говорил, что пора бы добавить ударные?
― Знаешь, я думала о брутальном лысом мужике в татухах, ― закатила я глаза. ― Шучу, проходи. Как Слава уже сказал, я Лора. Это Гена и Ив… Ваня. ― Иван подмигнул. ― Не щурься, задал ты мне задачку… После репетиции продолжим обсуждение.
Решено было завести аккаунты группы во всех популярных соцсетях. Продвижение этих страничек официально выдали мне.
― Никогда не понимала современный упор на личный бренд. Ну вот чем я могу заинтересовать людей? Библиотекарь-айтишник учится петь.
― Ты не понимаешь, в этом ведь и есть твоё преимущество ― ты настоящая. ― убеждал Иван. ― Посмотри на Гену, хотел ли он оказаться в составе группы, выступать?
― Хотел-хотел, ― почти обиженно подал голос Гена.
― А ты начал бы писать песни, если бы не поверил в себя и не начал бы заниматься с нами?
― Ну, я пытался писать песни ещё в школе, но кто же знал, что из этого развлечения что-то выйдет.
― А ты сама? Тоже ведь в детстве только пела. Ожидала поклонников и постоянное место в баре в Москве?
― Ну, не ожидала.
― Вот видишь! В этом и прикол, ― Иван спрыгнул со стола. ― За это я тебя и люблю!
― Исключительно по-дружески, надеюсь? ― с улыбкой уточнила я.
― Ну, знаешь, дружба ― это ведь просто отложенный секс, ― подмигнул он, обнимая меня за плечи.
Слава, побагровев, схватил со стола сигареты и вышел, хлопнув дверью. Вновь заглянула Таня, ожидавшая вердикта за дверью, и, попав в поток общего смущения, исчезла.
― Давай без этого, ок?
― Да ладно-ладно, я без намеков, успокойся.
Подумав, что в слове «люблю» есть что-то опасное и серьезное, не подходящее для подобных шуток, я, недавно ещё бросавшая это слово в каждого случайного спутника жизни, удивилась себе.
― Убедил, попробую, ― пробормотала.
Кажется, настолько напряженно я не ждала даже собеседований и выступлений. Егор, пошутивший за день до встречи, что ему срочно надо мне что-то важное сказать, а в итоге пожаловавшийся на концерт любимой группы, чуть не пошел куда подальше со своим нагнетанием интриги. Впрочем, в этих играх был весь он. Алиса неожиданно начала сомневаться от всех этих загадок в его чувствах, что не добавляло мне уверенности.
В день икс я была готова к чему угодно, как мне казалось, но Егор всегда умел меня удивить. Вот и сейчас, после нескольких стаканов рома с колой для храбрости, он замер у окна, отказываясь садиться рядом и мучительно собираясь с мыслями.
― Меня учили не бросаться словами, поэтому я не могу сказать, что люблю тебя. Но я определенно в тебя влюбился.
Столько глупого, смешного, наивного, ванильного, пафосного в голове клубится, когда утро за утро просыпаешься счастливой.
Когда шею надо закрывать высоким воротом.
Когда смотришь на две зубные щетки в ванной и готова пищать от восторга. Да и вообще вся ты ― один беззвучный писк.
Когда с утра на тебе надета вместо халата та самая его рубашка, которой года три назад не смела коснуться.
Когда видишь цитату из книги, про щетки, хочешь её у кого-нибудь репостнуть, ведь выкладывать самой ― слишком откровенно, а потом видишь, сколько таких же женщин её выкладывают с фотками улыбок, кофе и прочими зайчиками, и передумываешь ― пошлость.
Когда не можешь на него наглядеться, не хочешь отпускать ни на секунду, и физическое (голод там, сон) борется в тебе с желанием ежесекундных объятий.
Когда даже на расстоянии ощущаешь его прикосновения, поцелуи, тяжесть его тела, запах.
Вначале страшно было ― какой же он хрупкий, беззащитный, я всё время людям больно делаю, вдруг ― и ему? Но нет, открылась сама, доверилась, и счастье такое живое внутри, в груди покалывает. И как же я раньше жила, без него? Как я считала себя целой, если только сейчас, с ним, настоящая, живая, красивая?
Не глупо ли всерьез утверждать, что с кем-то ты становишься чуть больше ты, чем по отдельности? А ведь я это ощущаю, и так сильно, что даже не описать толком ― одни щетки да рубашки, следы от губ на моей шее да следы от ногтей на его спине, морщинки у глаз от улыбок да боль в щеках от смеха.
― Ты подозрительно молчалива в последние несколько недель. Как Егор? ― Алиса заглянула в чайничек, полный ягод брусники.
― Волшебно. Представляешь ― спросил тут, может ли он ко мне переехать, когда работу в Москве найдет.