― Здорово! Я вот тоже пытаюсь разобраться с продвижением.
― Видела, ты писала про группу…
― Ой, извини, мне пора на сцену, буквально минут через пятнадцать вернусь к тебе.
Нас встретили примерно так же равнодушно, как и Катю. Наших слушателей на этом вечере не было, а музыка нужна была лишь в качестве фона для высоких обсуждений литературы. Разве что Егор, наконец договоривший с поваром Николаем, да Катя с Зоей, да Света вслушивались и улыбались мне из разных концов зала.
Ребята тоже выглядели не вполне сосредоточенными. Встреча с писательницей, еда, алкоголь и разговоры помогли им расслабиться и играть ровно так, как от них ждали ― лишь для фона, без задора, без импровизации.
― Соберитесь! Нам ещё после фильма петь на закрытии вечера. Анастасия Витальевна просила исполнить что-то достаточно хорошее, чтобы от вечера остались идеальные впечатления и пожертвования были максимальны.
― Есть, босс! ― козырнул Слава. ― Разрешите набраться сил для выступления?
― И никто больше не пьет, услышали меня?
― Хорошо, пупсик, ― кивнул Иван, послушно отставляя бокал.
Я не смогла сдержать улыбки. Вот как на них сердиться?
― Слав, а ты и так не пил? Вроде обычно ты обгоняешь Ивана? ― негромко уточнила я.
― Да, я вроде как бросаю… Жена… В общем, строю семью заново.
― Молодец! ― приобняла я его.
― Твой принц меня уже взглядом прожигает.
― Ой, да, я его сегодня уже ревновала к официантке, надо же дать повод отыграться, ― улыбнулась я и спустилась в зал.
Поцеловав Егора и отпустив его вновь покурить, вернулась к Свете.
― Неплохо, ― признала она.
― Обычно лучше, сейчас мы что-то все расслабились. К последней песне должны собраться, сравнишь.
― Не, мне правда понравилось. Я вас не слушала раньше, честно говоря, хоть и видела твои записи в соцсетях.
― Это нормально, вкусы у всех разные же. Продвижение обязывает предлагать всем себя так, будто у окружающих ничего важнее вашего творчества в жизни нет, ужас. Впрочем, находятся и те, кто действительно начал нас слушать благодаря рекламе.
― Считаешь, что продвижение ― это ужасно?
― Мне кажется, за творческих людей должно говорить само творчество. Твои стихи, наши песни. Разве этого недостаточно?
― Оно и говорит. Но в пустом помещении, как ни кричи, никто не услышит, ― философски рассудила Света.
― Да, верно. Как вообще твоя жизнь? Со школы ведь не виделись.
― Ну так… На самом деле, только творчество и спасает.
― Что такое? Ой, прости, личное наверное.
― Да, личное… Но мне особо не с кем поговорить об этом. Я аборт недавно сделала.
― Ох, мне так жаль! Как же это тяжело. Неудивительно, что ты так тоскуешь… Но ты справишься со всем, обязательно! И дети будут ещё, в своё время, думаю.
― Да, врачи говорят, что риск бесплодия минимален. Но теперь я и без парня, и без ребенка… Сама решила, что бедноту плодить не хочу, а всё же ― оно ведь уже внутри меня жило, он или она… Хотелось, чтобы был мальчик.
― Ты ведь не сомневалась в своем решении?
― Не сомневалась.
― Значит, и сейчас не стоит, насколько это возможно. В такой ситуации я не была, но знаешь, боль всегда проходит со временем.
― Ночами особенно тяжело. Жить не хочется даже.
― Понимаю, ночью занять себя нечем, отвлечь… Когда мне было тринадцать, я хотела покончить с собой. Уже закрылась в ванной, а потом подумала, с бритвой в руке, ― а ведь я не знаю, что будет дальше. Вдруг там что-то прекрасное, а я пропущу, не дождусь? И ― не ошиблась. С тех пор столько всего чудесного и ужасного было. Больше я никогда всерьез умереть не хотела, напоминала себе ― впереди всё ещё что-то важное есть.
― Спасибо, я подумаю об этом, ― кивнула Света, осторожно ловя кончиками пальцев слезы в уголках глаз, стараясь не размазать косметику. ― Я ещё не похожа на панду? Прости, что загрузила тебя своими проблемами.
― Что ты, всё в порядке. Ты обязательно ещё найдешь своё счастье, я уверена. И нет, ничего не размазалось, прекрасно выглядишь. Работаешь сейчас здесь, в Москве?
― Меняю работу, перебираюсь в Москву, да.
― Это ведь не самое дешевое мероприятие, кажется? Я могу поговорить с Анастасией Витальевной, может, она сделает скидку.
― Нет, ничего, мне билет подруга оплатила, не стоит беспокоиться. Всё хорошо.
― Хорошо, ― улыбнулась я, отмечая, что после слез Света выглядит спокойнее, не так напряжено её лицо, расправились сами собой плечи. ― Пойдем занимать места в зале. У нас очень уютный зал, я сама обустраивала.
― Да ты что?
― Да, я здесь работаю.
― Как это тебя занесло в библиотеку из IT?
― Ой, это долгая история…
― Фух, ну, так-то лучше, ― констатировала я после финальной песни. ― Спасибо, ребят, все молодцы, вы просто чудо. Отдыхайте, развлекайтесь, до завтра.
Подхватив Егора под руку, я положила голову ему на плечо:
― Что-то я устала сегодня. Как тебе вечер?
― Интересно это всё, конечно. Я, правда, про эту Анну ничего не слышал раньше. Книга лучше фильма?
― Да, определенно. Это ведь русское кино, чего ждать.
― И что с того, что русское? ― вмешалась Зоя, перехватившая нас у гардероба. ― Проводите меня до метро?
― Да, конечно. Ну, в смысле «что с того»? Я русское кино вообще не смотрю. Советское мне идеологически не близко, а все эти комедии современные ― мрак.
― Ну есть ведь отдельные хорошие фильмы.
― Наверное, есть. Но я не знаю, как их искать. Бум на актеров, которые мне не нравятся, угнетает. Один товарищ П. сейчас во всех новых фильмах.
― Его многие любят.
― Не могу понять, почему. Играть ведь не умеет, во всех ролях одинаковый.
― Да, ― согласилась Зоя. ― Но ему и роли дают однотипные, к тому же, плохих парней многие любят. Да ещё и мордашка смазливая.
― Но ведь это не показатель хорошего кино!
― Не значит, что хорошего кино нет. Индустрия отсутствует ― да. Всё крупное спонсируется государством, и плохое, и хорошее. А авторское кино вообще годами пришлось бы пересматривать, чтобы найти жемчужины. Но я скину тебе список любимых фильмов на днях, вдруг переубедят.
― Да, хорошо, люблю узнавать новое и разрушать заблуждения. Будем вместе смотреть? ― обернулась я к Егору.
― Конечно.
― Всё, пока-пока, хороших выходных, ― помахала Зоя.
― И тебе! Пройдемся вокруг пруда?
― Давай.
― Ночь, блеск воды, утки и лебеди ― будто мы снова в институте.
― Да, точно, ― поцеловал меня Егор. ― Хотя тогда мы не за руку ходили.
― Верно.
― Так к кому там из парней фламинговых тебя ревновать?
― Как выяснилось, точно не к Ивану. К нему я могу ревновать тебя.
― Ого, ты не говорила.
― Сама сегодня узнала. Интересно, как много девушек на что-то надеются…
― Уверен, толпы.
― Ну, не такие большие, как из твоих поклонниц, ― пихнула я его в бок. Егор рассмеялся. ― А вообще знаешь, за мной сегодня наблюдал какой-то мужчина после выступления. Я потому и хотела уйти побыстрее.
― Ну, наверное, он слушает вас? Должен же был в зале оказаться хоть один поклонник. Или тебе пора нанимать охрану?
― Нет, что ты! Уверена, всё в порядке.
― Вот и выкинь его из головы, ― прошептал Егор, наклоняясь ко мне. Крепко обнимая его, я ощутила, что всё ещё, уже несколько месяцев, счастлива каждую секунду потому, что мы вместе. До боли счастлива каждый миг.
Глава 5. Рефлексия
― Тебе ведь уже надоело в Зеленограде за время работы тут? ― уточнил Кирилл.
― Да, но вот время прошло, и я снова хорошо к нему отношусь, ― рассмеялась я. ― Ну и мы давно не виделись.
― Да, со времени твоего переезда.
― Верно. Как учеба? Аспирантура вообще имеет смысл?
― Да, как минимум я могу преподавать. А сама учеба довольно дебильная, да и контингент так себе, как наш Каретников, помнишь его?
― Конечно, такого не забыть. «Докажите мне эту аксиому»!
― Вот-вот, такие люди и окружают меня в аспирантуре. У тебя что нового?