– Что мне сделать, Ари? – шепчет он, наблюдая за моими движениями.
Я скачу на нем, как ненормальная. Дрожу, обливаюсь потом, царапаю его широкие плечи. Мне чего-то не хватает… И я до ужаса стесняюсь быть перед ним такой уязвимой. Открытой, словно наизнанку вывернутой…
– Ничего не надо… Я… сама…
Комната наполняется звуками влажных шлепков, шорохами и моими сдавленными стонами. Не могу себя отпустить. Фил неотрывно на меня смотрит… Не понимаю – любуется или недоумевает. А, быть может, просто терпеливо ждет, когда все это закончится?
Его пальцы ползут по моим плечам, трогают шею, а потом сжимают соски. Он натирает их грубыми подушечками пальцев, слегка потягивает, добавляя огня моему пожару.
– Нравится? – спрашивает сипло.
– Да… Не знаю… Я не могу…
– Погоди. Остановись.
Фил слегка оттесняет меня. Сгибает мои ноги в коленях и касается промежности. Скользит по набухшим складкам, растирает влагу по чувствительному бугорку, продолжая толкаться. Руки дрожат, когда я откидываюсь назад и упираюсь ладонями в матрас. Мне хорошо и до чертиков стыдно – Фил видит меня везде…
– Хорошая девочка… И такая отзывчивая… Так хорошо?
Его пальцы умело гладят меня там, а голос царапает нутро, как засохший мох или древесная кора…
– Да… Наверное…
– Какая ты сомневающаяся, невеста… Дикарка…
– Да, Демченко. Тебе надо это прямо сейчас обсуждать?
– Да, малиновка.
– Ах… Господи…
Я сжимаю его изнутри так сильно, что он не может пошевелиться. Склоняюсь к его груди и насаживаюсь, продлевая удовольствие. Как хорошо с ним… И как мне будет плохо, когда папа умрет, и мне придется развестись с ним…
Эти мысли приправляют мою сладость горечью… Почему именно сейчас я об этом думаю? Не хочу… Не хочу теперь по-другому…
– Че-ерт… – шипит он, крепко сжимая мои бедра.
Мы обнимаемся и гладим влажную кожу друг друга. Часто дышим. Улыбаемся. Хорошо так… И в этот момент в двери кто-то звонит.
– Ты ждешь кого-то, Ари?
– Нет, конечно.
– И я. Ну… Может, кто-то из наших родителей пожаловал? Прибери тут немного, а я пойду открою, – произносит он, оборачивая бедра полотенцем – вся его одежда осталась в ванной.
Я быстро натягиваю одежду и выскакиваю в ванную, успевая выбросить использованные презервативы. Приглаживаю волосы и забираю его вещи, слыша, как он отпирает двери и впускает…
– А где невеста?
– Да, где? И почему ты, внучок, в таком виде? Не стыдно?
– Дедуль, бабулечка, проходите в гостиную. Я был в душе, сейчас оденусь. Арина, выйди, пожалуйста!
– З-здравствуйте… Держи вещи, Филипп.
– Ну, здрасьте. Я Зинаида Никитична, а это Иван Никифорович. Мы дедушка и бабушка Филиппа. Пришли познакомиться.
– Очень приятно. Проходите к столу, у меня есть ужин. И шарлотка я яблоками. Присаживайтесь.
Как вам наши герои? А вот и Питер) Фотки мои
Глава 7.
Глава 7.
Арина.
Господи, как же волнительно… Зинаида Никитична прищуривается, окидывая меня пристальным взглядом, а Иван Никифорович потирает руки и идет к столу, охотно принимая предложение. И что им говорить? Наверное, правду? Брак у нас ненастоящий, и мы скоро разведемся. Поднимаю глаза, встречаясь со взглядом Филиппа… Кажется, старики догадываются, чем мы тут занимались – я красная, как спелая рябина, а Фил взъерошенный и довольно улыбающийся. Или нет?
– Что вам положить, Иван Никифорович? Зинаида Никитична, вам побольше овощей или мяса? – суечусь, боясь поднять на стариков взгляд.
– Молодец, Арина. Решила к сердцу нашего Филиппушки через желудок добраться? – спрашивает бабуля.
С одной стороны, я ее понимаю… Мой отец такой же… И мама, пока была жива, опасалась, как бы ее драгоценная дочь и наследница империи не втрескалась в какого-нибудь отморозка. Но у нас-то другая ситуация? Или Дмитрий Иванович не посвятил в подробности сделки – иначе наш брак я назвать не могу – родителей?
– Бабуль, перестань, пожалуйста, – вмешивается Фил.
Интересно, промолчит или что-нибудь скажет? Пока он только краснеет и глаза отводит… Мы, вообще, выглядим, как нашкодившие школьники.
– Дедушка, а Арина тоже врач, как и ты, – меняет тему он. – Ари, давай я тебе помогу? Что надо делать?
– Вот и правильно, – охотно соглашается бабуля. – Приучай его к домашней работе. Наш малыш с рождения ничего тяжелее ложки не поднимал.
– Зина, да что же это такое! Ты зачем девчонку смущаешь? И внука нашего… Как будто он у нас не завидный парень, а какой-то хулиган! – не выдерживает Иван Никифорович.
Смешные они… И не обидно мне вовсе – все я понимаю… Зато Фил чувствует себя до чертиков смущенным… Бабули они такие – как начнут вспоминать случаи из детства, так хоть прячься. Может, потроллить его немного? Мне до ужаса хочется увидеть Демченко сбитым с толку и беспомощным…
– Филипп, режь помельче, чтобы твоим дедушке и бабушке было легко жевать, – со знанием дела говорю я. – Зинаида Никитична, расскажите, пожалуйста, каким Филипп был в детстве? Мне очень хочется узнать его получше.
– О боже, Ари! Только не это, прошу! – тараторит Демченко, нарезая хлеб малюсеньким кусочками. – Ты еще бабулю попроси мои фотки на горшке показать.
– Ну что ты нам, внучок, нарезал? Прямо дневная норма хлеба в войну, а не порция. Пахнет вкусно, Арина. Молодец, хвалю, – удовлетворенно хмыкает дедушка. – Зина, бери салатик, очень аппетитно выглядит. Садитесь, молодёжь. Кстати, есть что выпить?
– Ваня! Мы можем и без бутылки поболтать. Я как раз случай из детства Филиппа вспомнила.
– Ой, расскажите, – хитро улыбаюсь, косясь на хмурого Фила. – А выпить есть… Вино белое устроит?
– Наливай, невестка. И расскажи, кто ты по специальности? Работать будешь или на шее у нашего Филиппочка сидеть?
– Работать буду. Я нейрохирург.
– Ничего себе! Я тоже хирург, проработал в общей хирургии почти тридцать лет, – произносит дедушка, запивая еду вином. – Я так понимаю, тебе нужна протекция? Я должен точно знать уровень твоего мастерства. Не хотелось бы подсунуть коллегам кота в мешке, – честно добавляет он.
– Ну, де-ед… – тянет Фил.
– Все правильно, – соглашаюсь я. – Медицинский университет окончила с отличием, стажировалось и работала в Германии, в онкоцентре и общем нейрохирургическом отделении. Провела почти тысячу операций. Конечно, были случаи летальных исходов на операционном столе, но я не считаю себя виновной в смерти этих людей. Осложнения были неизбежны. Онкология это… – выдавливаю хрипло, мгновенно вспоминая о папе. Ему теперь точно ничего не поможет… Слишком запущенная стадия…
– Ох, детка… Так все это правда? Вся та дребедень, что нам Дима рассказал? – всплескивает руками Зинаида Никитична. – Мы тотчас вызвали такси и примчались.
– Нет, вас не обманули. И Филипп может подтвердить, – перевожу на него взгляд.
– Бабуля, ну чего ты о грустном? Ты же хотела поведать Арине историю из моего детства?
– То есть вы подтверждаете, что брак у вас… Ваня, как там Димка его назвал, я забыла? – вздыхает бабуля.
– Договорной. Фиктивный. Отец твой сказал, что все из-за акций. И что вы потом разведетесь, – добавляет дедушка, поменявшись в лице.