Я помогаю. Поддерживаю. И делаю это от души, потому что люблю брата и понимаю, насколько тяжело оказаться в двадцать один год без средств к существованию и с шестнадцатилетней сестрой на руках. Нам не на кого было опереться, только друг на друга, и доверять мы не могли никому, кроме друг друга. Знаю, Эвану поступали предложения продать обузу, хотя сам он о том не рассказывал. Попыткам напасть на нас, похитить меня, а то и просто и незатейливо изнасиловать тоже не было счёта. Хорошенькая юная девственница – товар, на котором в Лилате, городе воров, убийц, жадности, жестокости и беспринципности, можно неплохо заработать, а моё происхождение к тому же поднимало цену вдвое. И лишь защита и любовь брата позволили мне выжить, остаться собой, не исчезнуть в бесчисленных публичных домах и притонах Лилата. Стремление Эвана во что бы то ни стало вернуть нам прежнее положение и возможности, его труд, настойчивость и терпение, его цена, заплаченная за нынешнее наше благополучие, привели нас туда, где мы есть сейчас. Так как я могу предать и разочаровать Эвана, отдав предпочтение браку с инкубом, у которого только и есть, что симпатичное лицо, приятная улыбка да ничего не стоящий титул? Как я могу согласиться на предложение руки и сердца того, кто физически не сможет, что бы он сам там ни говорил, обходиться без подпитки сексуальной энергией, от невинных девушек в том числе? Я всего лишь волчица, я должна стать женой и матерью детей, а не секс-игрушкой, не невольницей, чьё единственное назначение в жизни – удовлетворять хозяина, быть готовой терпеть любые капризы его и желания. Как я могу быть настолько неблагодарной, чтобы перекраивать идеи и планы брата на свой лад, под свои представления?
Эван уже выбрал для меня достойного молодого человека, Финиса Мелтона, своего давнего друга и заместителя на работе. Мужчину, с которым я буду если не счастлива по-настоящему, то хотя бы смогу притвориться счастливой, который добр, сдержан и слишком робок, чтобы изменять жене или быть с нею жестоким. А даже если вдруг однажды соблазны и вынудят свернуть его на путь супружеской неверности, то факт этот не причинит мне такой боли, страданий, как если бы нас связывала пылкая, всепоглощающая любовь. Наверняка к этому моменту я научусь закрывать глаза, отворачиваться, не интересоваться досугом супруга больше необходимого. Научусь игнорировать очевидные признаки и собственную природу, не терпящую измен. Научусь быть идеальной женой и деловым партнёром, сдерживать порывы и контролировать желания, что тревожат порою разум, сердце и тело.
Должна научиться. Финис лучше охотников за приданым и тех, кто через меня надеется добраться до дела Эвана. Лучше лордов, жениться на девице низкого происхождения и вовсе не собирающихся, но стремящихся потешиться с забавной игрушкой. Лучше инкубов с их неуёмными потребностями и сомнительной моралью.
Финис безопасен.
И он – малая плата за всё, что брат сделал и чем пожертвовал ради меня.
Как я могу отказаться от всего ради эфемерной надежды, ради призрачного миража, слишком, откровенно иллюзорного, чтобы в него поверить?
Не могу. Не должна и не стану.
* * *
Говоря по чести, визит Арсенио не обернулся для меня совсем уж сюрпризом. Я ожидала его – той частью себя, которую, к великому моему стыду, куда реже удавалось призвать к благоразумию, чем хотелось бы. Даже надеялась, пусть и осознавала, сколь глупо предаваться пустым мечтам.
Догадывалась о предложении – порою влюбленные мужчины так предсказуемы.
Опасалась немного – не Арсенио, но себя, своей реакции. И о приличиях не стоило забывать. С приличиями спокойнее, надёжнее, ими всегда можно отговориться, прикрыться, сослаться на них.
Размышляла, что отвечу, как посмотрю, когда настанет момент произнести это слово, короткое, ёмкое, обрывающее чужие надежды и чаяния.
Нет.
Ответить иначе я не могла.
И не понимала, почему не унимается разочарование, почему так обидно от того, что не больно-то Арсенио и старался?
Выходите за меня. Нет? Точно нет? Вы уверены? Ну и ладно, ничего страшного, как-нибудь обойдусь.
Я сама попросила его уйти.
И он ушёл.