Разве я не этого хотела?
Он не умолял, пав предварительно на одно колено, не рассказывал в деталях, как мы поженимся и будет жить долго, счастливо и беззаботно, не уговаривал. И дара, символизирующего его сердце, отданного мне навеки, не принёс. Мне пришлось бы отвергнуть подарок, что бы он собой ни представлял, но дара не было.
Почти ничего не было.
И это всё?
Или не столь уж и сильна обещанная любовь, способная всё преодолеть?
Но визита инкуба на следующий день, вскоре после полудня я не ожидала.
Эван и Тесса на работе, я одна дома, не считая служанки Дороти, сообщившей о том, что господин Байрон желает меня видеть.
Ему-то что надо?
Молодые инкубы собирались маленькими группами, держались друг друга, подобно оборотням сбиваясь в своеобразную импровизированную стаю. И эти трое часто появлялись вместе, неразлучные, словно братья-близнецы, – Арсенио, Байрон и Клеон, – будь то светский раут, большая игра в мужском клубе или публичный дом. Не знаю, как остальные двое относятся к ухаживаниям Арсенио за мной, но отчего-то настораживаюсь, не ожидая от визита Байрона ничего хорошего.
Откладываю список покупок по хозяйству, снимаю передник – нельзя проводить ревизию на кухне и в кладовой, не насажав пятен при этом. Медлю в нерешительности – гостей следует встречать в более надлежащем виде, нежели не самое новое и свежее домашнее платье. Да и волосы стоит поправить, а лучше уложить заново и лицо проверить, вдруг испачкалось…
Ради кого я стараюсь? Это же всего-навсего приятель Арсенио и известный в определённых кругах мальчик по вызову и если мой неопрятный внешний вид не придётся по нраву ему, привыкшему к напудренным и надушенным клиенткам и шлюхам, то это не мои проблемы.
Байрон ждёт в холле.
Высок. Идеально, слащаво красив, что не редкость среди инкубов. Густые золотисто-каштановые волосы уложены лучше, чем мои, и тёмно-синий костюм уж наверняка много дороже моего платья. Шейный платок завязан замысловатым и, несомненно, модным узлом, из кармана жилета торчит золотая цепочка часов.
Пижон.
– Рианн, – поклон лёгкий, вежливый, и я киваю в ответ.
– Добрый день, Байрон. Чем обязана столь неожиданному визиту?
Окидывает нарочито медленным, выразительным взглядом холл. Неужто не по душе место?
– Желаешь побеседовать на пороге?
– У меня ещё полно дел, – щека чешется. Наверное, всё-таки успела испачкать в чём-то.
– Как скажешь, – взгляд перемещается на меня, скользит оценивающе то ли по моей фигуре, то ли по мятому платью. – Вчера Арсенио сделал тебе предложение, но ты отклонила его…
И он счёл необходимым поделиться моим отказом со своими приятелями? Стыд-то какой.
– Только не говори, что Арсенио послал тебя замолвить за него словечко.
– Нет. Не совсем, – Байрон делает плавный шаг ко мне, достаёт из кармана носовой платок.
Удержать себя на месте, не отшатнуться, не огрызнуться, когда белая ткань потянулась к моему лицу. Пусть не думает, будто я боюсь его намерений. Я могу защитить себя и это, в конце концов, мой дом, моя территория.
Платок касается щеки осторожно, деликатно. Неожиданно горьковатый запах туалетной воды пробирается в лёгкие, щекочет вкрадчиво обоняние, инстинкты. Вспоминаю – сегодня ночь перед полнолунием. Природа попытается взять своё, настойчиво, мучительно.
– У тебя пятно на щеке. Кажется, от муки, – полные губы изгибаются в улыбке лёгкой, ласковой, и я осознаю вдруг, какую ошибку совершила.
Нельзя было подпускать его так близко.
Вчера ещё можно было, но сегодня…
Сегодня табу.
Брату проще. Мужчинам всегда проще.
Почему так? Почему им дозволено почти всё, а нам, женщинам, – почти ничего?
– Не могу сказать, что для нас такой твой ответ явился сюрпризом, – Байрон отступает на шаг, критично осматривает моё лицо.
Не знаю, от чего мне хуже – от мужской близости, пробуждающей голод, недостойный хорошо воспитанной молодой леди, или от стыда жгучего, багряного, словно осенняя листва.
– Для нас? – повторяю я. – То есть Арсенио обсуждал с вами… меня… своё предложение… – и кто знает, что ещё.