Не могу не признать его правоту в отношении попытки выпрыгнуть из движущегося транспорта, однако не готова смириться с попыткой похищения.
– Останови мобиль, – я не говорю – рычу сквозь стиснутые зубы.
– Приедем – остановлю.
– Когда?
– Когда приедем.
Кажется, сейчас я зарычу по-настоящему.
– Немедленно, Клеон.
– Знаешь, о чём я думал ещё недавно?
– Нет.
И знать не хочу. За тёмным окном проносятся лишь расплывчатые силуэты, в которых дома и деревья скорее угадываются, и мне остаётся следить за дорогой через лобовое стекло. Окно со стороны водителя обычно затемнено так, чтобы изнутри было видно происходящее снаружи, и на многих мобилях так называемый эффект задёрнутых штор включается и выключается с приборной панели.
– Я подумал, в бездну этих оголтелых влюблённых, в бездну многолетнюю дружбу, всё равно она, похоже, ничего не значила для некоторых, в бездну правила и прочую унылую обязаловку, урву-ка я и себе кусочек пирога, – продолжает Клеон, словно не слыша моего ответа. Или попросту пропустив его мимо ушей. – Жрать-то хочется и секса тоже хочется, а когда с другими не получается, даже не тянет на них, то хочется особенно… а я, в конце концов, молодой здоровый инкуб, не какой-то там человеческий жрец, обет безбрачия давший. И я даже решил было, что это будет… интересно. Увлекательная игра с девственницей, к тому же оборотницей, обещающая свою толику удовольствия и не только физического. Хоть какое-то разнообразие в моём неопределённом скорбном существовании. Ты – вся такая страстная недотрога, тебе и хочется, и как бы нельзя… и мне, в общем-то, тоже, ибо не могу же я вот так запросто уложить тебя в койку… я имею в виду полноценный секс, а не эти наши с тобой перекусы… И что я получил по факту? Ты помялась, поогрызалась неубедительно и отдалась.
– Разве ты не этого хотел? – напоминаю я. – Как ты тогда сказал? Не будем разводить лишнюю демагогию, мы можем быть полезны друг другу и ещё что-то в этом же духе.
– Угу. Почти никакого сопротивления, никакого предающего тела, никакой страсти, пришла, села, ноги раздвинула, как на приёме у женского врача. Красота! А гримаса такая, будто трудовую повинность отрабатываешь.
Именно. Это повинность.
Трудовая.
– Во имя Лаэ! Хорошо, в следующий раз буду отчаянно сопротивляться, раз тебя больше возбуждают ролевые игры, а теперь отвези меня домой, пока Эван не хватился, – я на многое согласна, лишь бы вернуться вовремя.
– А если и хватится, то мне-то что?
– Тебе, конечно, ничего!
– Да ладно, не драматизируй, я тебя сегодня ещё даже не касался, так что вряд ли братец твой разлюбезный почует на тебе какие-либо компрометирующие запахи, – Клеон сбрасывает скорость, сворачивает с дороги на тупичок небольшой стоянки. – Что до остального, то ты давно уже взрослая, совершеннолетняя волчица и не обязана отчитываться перед старшими о своих действиях. Честно говоря, я уже не понимаю, как ты вообще встречаешься с Арсенио и Байроном, если боишься и шаг лишний сделать без позволения Эвана, да что там, чихнуть без его высочайшего одобрения. Кстати, когда ты намереваешься сообщить любимому родственничку, что мужей у тебя будет чуть больше, чем принято обычно? – мобиль останавливается, инкуб глушит мотор и приглашающим жестом указывает на дверь с моей стороны. – Приехали, можешь выйти, если так желаешь.
Разумеется, меня не приходится просить дважды. Хлопаю дверцей, осматриваюсь, пытаясь сориентироваться. Рядом со стоянкой зелёная гряда сквера, за ним поднимается ажурный пешеходный мост через широкую, оживлённую трассу – я не вижу её за деревьями, но чётко слышу ровный гул заполняющего дорогу транспорта. Поодаль пятиэтажные дома, кирпичные, однотипные, частные владения остались в другой части Верхнего города. На самой стоянке всего пара-тройка мобилей и на узких аллеях сквера мало прохожих. За моей спиной хлопает вторая дверь, Клеон потягивается, щурится на ярком солнце.
– Здесь есть какой-то скрытый смысл, о котором я должна догадаться? – дует ветер, пронизывающий, зябкий, несмотря на тёплый полдень, и я обхватываю себя руками.