Ноа тоже покинула ресторан и пыталась догнать меня, но высокие каблуки помешали ей это сделать. Я вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Плевать, что девчонке будет неприятно.
Она подошла ко мне и замерла, ее щеки покраснели, она взглядом искала мои глаза.
Я покосился на людей, которые входили в ресторан.
– Николас…
Я ничего не ответил. Услышал, как она глубоко вздохнула, и отвернулся.
– А что ты хотел, Ник? – спросила она.
Я продолжал молчать. Месяц, месяц без Ноа: все планы, все, что я хотел сделать, было разрушено. А я долго планировал, хотел не разлучаться с ней, путешествовать, заниматься любовью каждый чертов летний день, проводить время в ее компании и наслаждаться жизнью, но она ни минуты не колебалась, чтобы принять подарок мамочки. Мне было больно, ведь я думал, что она должна посоветоваться со мной, но она так не поступила.
Я искоса посмотрел на нее.
– Дай ключи, я отвезу тебя на вечеринку.
Она просто наблюдала за мной. Я знал, что она хочет поговорить на больную тему, но каждую секунду злился все сильнее. Ноа отняли у меня, и летом она не будет рядом со мной, ее забрали – пусть даже на месяц! – а я ничего не могу поделать.
Она снова тихонько вздохнула. Порылась в сумочке, отдала ключи и села на пассажирское сиденье.
Лучше так, чем начинать спорить со мной: тогда я точно не могу за себя отвечать. 7. Ноа
Атмосфера настолько накалилась и сгустилась, что воздух можно было резать ножом. Ник был в ярости, я знала это и видела бешенство в его глазах.
Он понимал, что проведет целый месяц без удовольствий, которые мог бы разделить со мной, но разве у парня был выбор? Мама организовала поездку, я не могла отказаться от такого подарка.
Это же все-таки мама! Мы всегда говорили о выпускном, об университете, о том, как будем вместе покупать вещи для комнаты в общежитии, шутили, что отправимся в поездку по Европе и напоследок вместе проведем лето. Когда мы мечтали о будущем, она смеялась и называла меня малышкой. Часть меня желала отправиться в путешествие, я не хотела упустить возможность побыть рядом с женщиной, которая дала мне жизнь и вырастила с любовью и заботой.
Я просто не могла отказаться.
С другой, не менее важной, стороны, все внутри болело от одной мысли о том, что целых четыре недели не увижу Николаса. Я тоже строила планы, хотела провести с ним каждую секунду лета в его пентхаусе, тем более теперь, когда вскоре мне снова предстоит сосредоточиться на учебе, да и деловые поездки Ника в Сан-Франциско будут длиться не две недели, а наверняка дольше.
Я посмотрела на парня. Взгляд Ника был прикован к дороге, побелевшие пальцы яростно вцепились в руль. Мне стало страшно. Я не знала, что творилось у него в голове, я не понимала, что могу сделать или сказать, чтобы он не сердился на меня.
– Не хочешь поговорить? – спросила я, набравшись смелости, но Ник даже не посмотрел на меня, хотя я заметила, как напряглись вены на его шее, когда он крепко сжал челюсть.
– Я стараюсь не испортить тебе вечер, Ноа, – процедил он секунду спустя.
Стараешься, значит?
– Николас, ты не можешь меня винить, я не могла отказаться, это ведь моя мама! – воскликнула я, занервничав еще сильнее.
– А я твой парень! – крикнул он.
Нужно закончить спор, ведь ссора – последнее, чего я хотела сегодняшним вечером.
Ник повернулся ко мне, и я догадалась, что он с трудом сдерживается и хочет высказать мне все.
– Ник, пожалуйста, не ставь меня между молотом и наковальней, не заставляй выбирать между тобой и мамой, – умоляла я, стараясь контролировать голос.
Николас ускорился, и я вцепилась в дверцу автомобиля. Через несколько минут мы приехали к отелю «Четыре Сезона». Здесь уже выстроилась вереница машин: их владельцы выходили из салонов. Они сдавали ключи сотрудникам отеля, чтобы те припарковали автомобили. Несколько одноклассников весело болтали друг другом перед входом в отель, улыбки на их лицах вызывали у меня зависть. Моя-то давно исчезла, разнообразив окружение.
Ник затормозил позади чужого «Мерседеса» и посмотрел на меня.
– Если бы мне пришлось выбирать, я бы всегда выбрал тебя, – ледяным тоном заявил он.
Меня словно окатили холодной водой. Я недоверчиво уставилась на Ника, обиженная его тоном, но ощущая себя виноватой. Не хочу выбирать между двумя людьми, которых люблю больше всего на свете! Конечно, я очень любила мать, но это было нечто совершенно другое, отличное от чувств, которые я испытывала к Николасу, – чувств, которые были необъяснимы с точки зрения здравого смысла.