- Мы тут без тебя анализировали неисчерпаемую твою положительность,обратился к Заболотпому Дударевич с явным желанием сострить.Восторгались, в частности, подвигом аса, который в былое время на "кукурузнике"
явился с небес в любимую свою Терновщину, совершив над ней круг почета, а на современном этапе достойно представляет земляков уже в качестве самоотверженного деятеля ЮНИСЕФа... Международный детский фонд, и среди первых его энтузиастов - бывший летчик-истребитель, разве это не трогательно?
- Остроты, папа, выдаешь сегодня не самые блестящие,- заметила Лида.
- А это не остроты, лишь констатация фактов. С миллионными фондами имеет дело наш Кирилл Петрович...
Заботится, чтобы рыбий жир поставляли детям Африки...
Порошок молочный да разные витамины для грудных младенцев Бангладеш...
- Об этом тоже надо кому-то заботиться,- недовольно сказала Заболотная, уловив в словах Дударевича неуместный оттенок иронии.- В нищих этих странах дети без витаминов слепнут... Постоянно бедствовать, недоедать будто дитя виновато... Да еще эта страшная засуха, свирепствующая в Африке...
- Кстати, нам завтра па прием к африканцам,- вспомнила Тамара.- Вы идете, Соня?
- Обойдутся,- ответила Заболотная.- Еще не хватало в любезностях рассыпаться перед таким извергом...
- А протокол? - напомнил Дударевич.
- Для вас протокол, а без меня вода и так освятится...
Да еще кто бы приглашал. Я слышала, у того диктатора руки по локти в крови, смерть Патриса Лумумбы, говорят, на его совести. Разумеется, пришельцы колонизаторы отвратительны, но разве менее отвратительны местные их прислужники, холуи? Предатели, негодяи, которые выдавливают последние соки из своих соплеменников!..
- О, вы сердитесь сегодня. Соня,- поднялся Дударевич.- Не выбираете выражении... Пойдемте, друзья, снова к океану, там хоть будем уверены, что, кроме воли, пас никто не подслушивает...
Выйдя вновь на эстакаду, мы почувствовали, как окреп ветер, дующий с океана, женщины надели плащи, и всех нас, как это бывает перед непогодой, охватило какое-то единящее чувство. Лиду оживил открытый простор, она то и дело обращала наше внимание на движущиеся точки в небе - там с хищной целеустремленностью акул разлетались воздушные лайнеры и суперлайнеры в разных направлениях, беря курс в разные стороны света. Над водами и сушей пересекались их невидимые трассы, и иногда было слышно, как самолеты оставляют далеко за собой, точно эхо грома, свой собственный грохот.
- Бедный Фрэнк, можно себе представить, как они ревут все время над его коттеджем! - вспомнила Лида о каком-то Фрэнке и, взрослым жестом взяв под руки обеих дам, мать и Заболотпую, направилась с ними по эстакаде вдоль океана. Наше мужское общество шло следом, с удовольствием прислушиваясь к Лидиному звонкому щебетанию. Вновь зашла речь о поездке к Мадонне, и нам с Заболотным интересно было узнать, какими окажутся в Лидиной интерпретации наши терновщановские истории, которыми мы делились с ней в пути.
Девочку, видимо, искренне занимал тот наш терновщанский палеолит, даже мелочи для нее имели значение.
- Лида всерьез гордится тем, что вы ее избрали маленькой богиней совести,-сказала Тамара, когда мы все вместе остановились на краю эстакады.
- Совесть, совесть - не слишком ли часто я слышу это слово на протяжении одного дня,- неожиданно вспыхнул Дударевич.
- Тебе это неприятно? - холодно усмехнулся Заболотный.
- А что вы хотите этим сказать? Для кого предназначены все эти ваши словеса? В эпоху, когда каждый поступок можно измерить "от и до", когда так называемые добро и зло можно взвесить и перевесить с микронной точностью, вы все толчете мне о каких-то полумистическцх выдумках, о том, что в былые времена, возможно, имело значение для пасторов да проповедников, Достоевских да Толстых, но сегодня? Что дают эти ваши абстракции человеку современному? От чего они его спасли, от чего предостерегли?
В словоупотреблении болтунов под псевдонимом совести порой скрывается, я считаю, пустой звук, нечто ничего не значащее, насквозь иллюзорное!
- Для меня нет,- нахмурился Заболотныи.
- Почему нет?
- За этим понятием для меня стоят всегда живые, конкретные люди. И я их видел: одних с совестью, других - без...
- Лесли "без", то почему? - неприятно блеснул своей маленькой улыбочкой Дударевич.- В генах не заложено?
- Вряд ли это генетическое. Скорее - благоприобретенное. То, что можно человеку привить. А можно и удалить...
- И тогда что же?
- А тогда что угодно! Тогда разгул цинизма. Культ вещей. Ничего святого. Приспособленчество ко всему, даже к самому худшему... Чинодральство. Карьеромания. Поиски протекций. Тогда "после меня - хоть потоп"! На почетном месте тогда вместо Мадонны ставлю набитый стойками холодильник... Вот так. И, если ты упал, я через тебя переступлю. Пойду дальше, и ни один нерв во мне не дрогнет! Закричишь - не услышу. Но обернусь. И все больше будет плюсов в анкете, и все меньше будет вокруг меня друзей и всего того, что для отцов наших считалось святым!..
Заболотная взяла мужа под руку.
- Успокойся, хватит тебо... Вечная это ваша тема, и тут никогда, пожалуй, согласия вам не достичь...
Ветер с океана заметно усиливается, треплет наши плащи, над головой внезапно с сатанинским грохотом прошел лайнер какой-то авиалинии, заблудился, что ли, совсем низко пропахал небо над нами.
- А, чтоб тебе пусто было! - закрыла уши от грохота Тамара.- Уже сейчас от реактивных в голове звенит, а что дальше будет? Куда несемся? Выпрямившись, она нервным движением повернула лицо в сторону океана.Ожидали жизни на Венере, искали разумных существ на Марсе, теперь нам говорят: где-то они дальше есть, в других галактиках... А может, это только иллюзии? Может, пора от них освободиться? Если бы дали мне возможность взобраться на некую высочайшую в мире трибуну, я бы уж сказала... Обратилась бы ко всем обитающим планеты: эй, вы! Подарена вам планета уникальная, дубликатов нет, так распорядитесь же ею достойным образом! А не умеете, передайте планету дельфинам, может, они наведут порядок? По крайней мере, себе подобных они не уничтожают!..
- Еще и тонущим купальщикам с удовольствием приходят на помощь,добавила Заболотпая.
Тамара как будто и не почувствовала поддержки.
- Богоравные или звероподобные - от вас зависит доказать это! обращала она свой огонь куда-то в пространство.- Превратить планету в смрадную клоаку или построить па ней рай земной - тоже зависит от вас, самоуверенных потомков Адама... А способны ли? Хватит ли духа подняться над распрями, над амбициями, стать выше своих пагубных страстей? Сможете ли укротить в собственных душах гаденышей эгоизма, разгул честолюбия? Колыбель ведь одна-едипственная, и как можно не видеть, что она столь же прекрасна, сколь и хрупка! Эти воды, небо и этот ветер - все для нас! Рожденные в таком богатстве, имеем возможность владеть, наслаждаться всем этим, чувствовать это все, ощущать радость жизни...
А мы? - она резко обернулась к нам и посмотрела с гневным укором, будто именно мы были виновны во всех бедах планеты, глаза ее возбужденно блестели, налитые слезами.
- Ты абсолютно права,- взял за руку жену Дударевич.
Он был смущен и несколько даже встревожен. Тамара разнервничалась на этот раз сильнее обычного, мы общими усилиями стали ее успокаивать, особенно Соне пришлось похлопотать, проявить немало такта и терпения, чтобы Тамара наконец взяла себя в руки. Смахнув слезу, она снова улыбнулась, хотя улыбка получилась вымученной, вроде виноватой.
- Не знаю, что это со мной...
Наше внимание вскоре привлекла красивая молодая пара, это были, очевидно, супруги. Прогуливаясь, они шли но берегу со споим мальчиком, чуть постарше того маленького симпатичного забастовщика у Арт Музеума, который так потянулся было к Заболотному. Мальчуган, точно купидон златокудрый, браво маршировал в расстегнутой, на "молниях" курточке, держась все время впереди родителей, а когда поравнялся с нами, по-петушиному храбро что-то закричал нам на эстакаду, не разобрать что. Хорошо было смотреть, как молодые родители, прикрываясь от хлеставшего ветра одним плащом, счастливо ежась, идут за маленьким своим вожатым, который явно тешит их своим видом. Нам слышен смех молодой матери, у нее в руках веером полыхают яркие осенние листья клена, собранные, видимо, в местах нездешних, потому что тут можно пройти много миль и не увидеть ни единого деревца.