Они оказались на кровате. Треск одежды и вот они тело к телу. Он вошёл в неё без предисловий, чуть ли не вдавливая её в кровать. Раз за разом, яростно и мягко, сильно и нежно. Обжигающе горячо. Он не мог сдерживать себя, не мог оторваться от неё.
Это был безумный секс.
- Прости, - прохрипел он, тяжело дыша.
И она простила. Аля и не обижалась вовсе. Злилась, ревновала да, но не обижалась. Она любила его. Безумно любила. Потянуло ведь на плохиша…
Аля сидела в дорогом ресторане. Энди решил устроить праздничный вечер, чтобы она развеялась. Плюс нужно было привлечь внимание прессы. Он задержался, и Алина сидела, просматривая меню и витая в облаках. Но до прихода Энди она не собиралась ничего заказывать. Настроение было пасмурное.
Кто-то сел напротив, и она с улыбкой подняла лицо. Улыбка сползла с лица. Перед ней сидел Кирилл. Нахальный, дерзкий и надменный.
- Как поживаешь, Ляля? – необычайно хриплым голосом, спросил он.
Её бросило в дрожь, но внешне она оставалось спокойной.
- Прекрасно, - чересчур жизнерадостно ответила она, стараясь совсем уж бесстыдно не разглядывать его. Он был чертовски красив.
- Я хочу поговорить, - перегнувшись через стол, он попытался коснуться её руки, но она быстро её убрала.
- Ты всегда чего-то хочешь, - ехидно сказала Аля.
- Тот спор… - он ждал её реакции, но она лишь приподняла бровь в каком-то игривом жесте. – Я был не прав. На том, чёртовом, дне рождении перепил, и понесло.
Он не изменился. О, нет. И даже не оправдывается, что было самым противным. Кирилл говорил тоном полного сарказма. И за это Аля готова была задушить его. Но она лишь откинулась назад, показывая, что полностью расслаблена и как глубоко ей на его объяснения. Алина заметила, что его взгляд чуть больше, чем нужно задержался на её груди.
- Это чудесно. А теперь будь добр, - любезно попросила она, - выметайся из-за стола.
Он оскалился.
- Дорогая, я ещё не закончил, - его голос сквозил холодом.
Аля вздрогнула, а по всему телу побежали мурашки. Дорогая. Чёрт возьми, что это значит?
- Запомни, Ляля, - безапелляционно сказал он, - никто не смеет бросать меня, ничего не сказав.
Аля опешила.
В этот момент к столику подошёл Энди. Кирилл поднялся, одарил Алю напоследок обещающим взглядом, и прошипел Энди:
- Удачи жених, - сказано было тихо, но Аля услышала и вся напряглась.
Энди мягко поцеловал Алину в щёку. Кирилл застыл, но в следующую секунду ухмыляясь, отошёл. Аля посмотрела выжидающим взглядом на Энди. Он приподнял бровь, делая вид, что не понимает.
- Энди… - протянула Аля. Он улыбнулся.
Минут пять они соревновались в выдержке. Кто первый уступит. Но Алина не собиралась сдаваться, любопытство просто жгло изнутри.
- Он пришёл вчера, - вздохнув начал Энди. – Ты спала. Ну, а я брякнул первое, что попалось в голову. Я твой жених.
- Зачем? – единственный вопрос.
Он пожал плечами.
- Офигеть! – не красиво, не культурно и совсем не гоже девушке говорить такие слова, ну, а что она ещё могла сказать?
Глава 22
«Почему порой всё бывает так, а не иначе? Почему мы не можем увидеть очевидного и рискнуть ради счастья? Отвергая человека, мы указываем ему на пороки и выкапываем всё самое плохое из памяти.
Любовь – это привычка. И расстаться с этой привычкой очень тяжело. Но если ты любишь, ещё не значит, что ты решишься на что-то большое. И не потому что ты этого не хочешь. Нет, просто чаще ты пытаешься докопаться до смысла своих действий, ещё чаще ты смотришь вперёд, в будущее, которое сам придумываешь, и теряешься, пугаешься.
Легче, намного легче, впасть в отчаяние и жалеть себя. Мы никогда не думаем о том, что один наш поступок может изменить всю жизнь, поменять её ход. Никогда не слушаем людей, которые пытаются помочь. Нет, нам проще пойти лёгким путём. Легче испытывать боль, чем бороться за что-то, что нам так ценно.
Родная, я всегда рядом.
Люблю тебя,
моя драгоценная…
Твой отец».
По щекам Али текли слёзы. Раз за разом пробегая затуманенными глазами по строчкам, она не могла понять, почему отец написал именно такое прощальное письмо. Почему именно через пять месяцев после смерти? Он всегда был необычным человеком, но это письмо было самой большой странностью.
Сердце болело, сильно. Ей хотелось забиться в дальний угол и забыться. Забыть кто она, что было в прошлом, не думать о будущем. Она опять стала слабой. Все преграды и барьеры разрушены. Теперь она маленькая беззащитная девочка.
Почему так? Почему? Почему именно она, именно сейчас, должна принимать такие тяжёлые решения? Что ей делать со своей тягой к Кириллу? Что делать с болью, что прочно пробирается внутри, ища слабые места и находя?
В кабинет влетела Ася. Глаза её светились восторгом, а с губ не сходила весёлая улыбка. Увидев слёзы на лице сестры, её тоненькая фигурка замерла. А Алина еле сдерживалась, чтобы не упасть, ноги подкашивались. Настя подлетела к сестре, посадила в кресло, и обеспокоено стала бегать по кабинету в поисках воды. Аля протянула сестре письмо, и Ася начала читать, не отрываясь. Подняла глаза, наполненные слезами.
- Он любил тебя, - тихо прошептала она.
- И тебя бы полюбил.
- И любит.
- И будет любить.
Кирилл стоял около подъезда и ждал её. Ему было всё равно, что она не хочет его видеть, что есть жених. Ему нужно было просто увидеть её. Просто увидеть…
Её машина подъехала. Он увидел Лялю, выходящую из машины. Спина была не такой прямой, как обычно, а она сама какой-то отсутствующей. Его сердце сжалось в предчувствии чего-то плохого. Она прошла в нескольких метрах от него, так и не заметив. Уже открыла дверь, но Кирилл поймал её руку. Она посмотрела на свою руку, которую он крепко сжимал. Моргнула, ничего не понимая. Потом подняла глаза.
Аля несколько секунд смотрела в серо-голубые глаза. Ей было плохо. Всё болело, словно кто-то пытался сломать её, и у него это получилось. Ей не хотелось сейчас никаких проблем. Никаких. Тишина. Покой.
Он притянул её к себе.
- Что случилось, Ляля?
Из глаз потекли слёзы от его нежности. Как он был нежен. В его глазах плескалась потребность защитить. Руки медленно поглаживала спину. Он не пытался её возбудить, лишь успокоить.
- Ничего, - севшим голосом ответила она, понимая, что показывает свою слабость. Но не могла она сейчас быть холодной, сдержанной. Так хорошо в его объятиях, так спокойно.
- Ты врёшь, дорогая, - прошептал он.
- Отпусти, - жалобно попросила она.
- Объясни.