Так как не было смысла возвращаться в Маор Кладейш, чтобы миссис О’Лэри снова закрыла дверь у них перед носом, журналисты решили посвятить день опросу как можно большего числа жителей о трагедии Ферчэра МакКоннала, насколько это возможно сделать не отрывая людей от ежедневных забот.
Это было длинное, полное разочарований утро, как они убедились, собравшись вновь в «Золотом горшке». Несмотря на то, что благодаря всесторонней поддержке Лоулессов недоверие жителей Киркёрлинга слегка пошатнулось, — никто не собирался откровенничать с англичанами по поводу банши. Как сказал накануне Шон, в которого Джемима швырнула башмаком, считалось плохой приметой называть своими именами подобного рода создания. Все, что журналистам удалось, так это увидеть совершенно непроницаемые лица, да услышать пару невнятных комментариев о полупрозрачном силуэте, время от времени появлявшемся в садах Маор Кладейш.
Старый Кевин был единственным, кто пролил хоть какой-то свет на всю эту историю, впрочем, даже его слова трудно было назвать точными сведениями. Судя по тому, что он рассказал в своей хижине на берегу моря скептически настроенному Лайнелу, в ночь, когда утонули родители Кормака О’Лэри, банши рыдала точно так же, как и перед смертью Ферчэра МакКоннала. С тех пор прошло полвека, но Кевин отлично помнил, как он с друзьями прогуливался недалеко замка, когда вдруг показалось нечто белое, похожее на женский силуэт.
Когда они, наконец, вышли из ступора и преодолели свой страх в достаточной мере для того, чтобы подойти поближе к ограде, существо скрылось из вида в тени садов. Разумеется, когда несколько часов спустя деревню облетела новость о гибели четы О’Лэри в открытом море, у приятелей пропало малейшее желание снова приближаться к Маор Кладейш из страха встретить то существо еще раз.
— Его место в аду, — продолжал Кевин, не переставая перебирать сети, над которыми он работал, когда Лайнел зашел в его дом, — впрочем, как и самих О’Лэри, как мертвых, так и живых. Это проклятая династия, которой нет спасения, и если у англичан есть хоть капля здравого смысла, то лучше им поскорее покинуть остров, пока неудача не перекинулась и на них.
Разумеется, никто не прояснил им кто такая эта таинственная Лиза Спиллэйн, написавшая письмо Александру. Пошутив, что это, наверное, тоже какой-нибудь дух, мужчины распрощались с Лоулессами и снова вышли на холод, чтобы отправится к дому МакКонналов. Судя по адресу на визитке, дамы жили в престижном квартале с внешней стороны деревни. Дом находился на площади, на которой возвышался каменный крест, похожий на те, которые англичане видели на ирландском кладбище.
Жилище МакКонналов ни за что не привлекло бы внимание где-нибудь в столице, но на фоне облезлых лачуг Киркёрлинга трехэтажный особняк с мансардой очень даже выделялся.
— Неплохо, совсем неплохо. Как минимум выглядит гораздо комфортабельнее полицейского участка. — Александр указал на маленькое здание на противоположной стороне площади с прилепившейся к нему маленькой конюшней. — Судя по тому, что мне рассказал Лоулесс за завтраком, этот Фитцуолтер не так прост, как кажется. Надеюсь, мы сможем нанести ему визит, чтобы познакомиться поближе.
— Не имею ни малейшего желания знакомиться с ним поближе, — пробубнил Лайнел. — Напоминаю, что он полицейский и мы не знаем какими методами они тут, в Ирландской королевской полиции, работают.
— Типичный ответ того, у кого совесть нечиста, — вставил слово Оливер.
Лайнел направил на него гневный взгляд и спросил:
— И чем же он так непрост? Ты обнаружил в его прошлом темную историю?
— Что-то вроде этого, — признал Александр, зажигая трубку, пока друзья усаживались у подножия креста. — Впрочем, ставлю на то, что эта история является достоянием общественности Киркёрлинга. Помните, он сказал нам, что он из Лисмора, в Уотерворде?
— Да, насколько я понимаю, это довольно далеко отсюда, на другом конце острова, — сказал Оливер.
— Лоулесс рассказал мне, что пятнадцать лет назад в Лисморе произошел кровавый инцидент. Ирландское Республиканское Братство[1] попыталось внести смуту, организовав целую серию восстаний среди сельского населения, поддержкой которого они хотели заручиться в борьбе за независимость. Эти конфликты принесли множество жертв среди крестьян. Фамилия одного из главарей Лисморских ополченцев — Фитцуолтер, — объяснил профессор и добавил, чтобы вывести из ступора Оливера и Лайнела: — Только это не инспектор, а его брат Патрик.
— У инспектора Фитцуолтера есть брат-революционер? — удивился Оливер.
— Был, — пояснил Александр. — В то время наш приятель носил звание лейтенанта, так что ему пришлось арестовать и поместить в камеру собственного брата, к которому закон не выказал ни малейшего снисхождения. Лоулесс рассказал, что Патрик повесился незадолго до суда.
Оливер застыл в изумлении. Лайнел присвистнул. Когда они только познакомились с Фитцуотером, тот показался им живым воплощением безопасности и чувства долга. Им даже в голову не пришло, что в его прошлом был столь болезненный эпизод.
— Какой ужас! — прошептал пораженный до глубины души Оливер. — Как он мог такое сделать? Ведь это был его брат!
— Долг превыше всего, смею предположить, — вздохнул Александр. — Преданность королеве, которая правит с соседнего острова. Тем не менее, я даже злейшему врагу не пожелаю пройти через то, что он прошел.
Приятели подождали в тишине пока Александр докурит трубку, обдумывая услышанное. Когда Куиллс уже собрался убрать трубку в карман, дверь МакКонналов открылась и из дома вышли две женщины, одна средних лет, а вторая — молодая и явно беременная, в сопровождении мужчины, который опирался на трость, хоть и выглядел слишком молодым, чтобы в ней нуждаться. Все трое носили глубокий траур с элегантностью, более присущей Дублину, откуда они, скорее всего, и были родом, а не крошечному приморскому селению. Горничная, разодетая на манер Джемимы, стояла в дверях и ждала пока троица сядет в автомобиль, припаркованный у полицейского участка. Скорее всего, она, была предупреждена о визите англичан, поэтому, увидев их, сделала приглашающий жест рукой. Девушка пропустила их в дом, приняла верхнюю одежду и провела к крутой лестнице.
Мужчины молча проследовали за ней, удивленные, что будучи намного меньше Маор Кладейш, дом отличался изысканностью, которой так не хватало замку О’Лэри. Здесь не было ни пустых пыльных прямоугольников на стенах, ни голых полов. Все пространство было ухожено, заставлено мебелью, застелено коврами, ощущался легкий аромат старины. Проследовав за всеми в гостиную, высокие окна которой выходили на площадь, Оливер подумал, что обстановка очень соответствует Брианне МакКоннал.
Еще одна горничная только что убрала скатерть и, слегка поклонившись, вышла. Хозяйка дома ждала их в широком, похожем на трон, кресле, положив руки на колени. Ее дочь находилась рядом и первой подошла к визитерам. Похоже, она нервничала не меньше, чем утром.
— И все-таки, вы пришли, — сказала она, словно не могла в это поверить.
— Присаживайтесь, — пригласила Брианна МакКоннал, указывая на кушетки по другую сторону стола. — Я увидела через окно, как вы пересекаете площадь.
Оливер поприветствовал дам и, когда они сели, Брианна распорядилась принести для гостей свежезаваренный чай. Пока его разливали в маленькие хрупкие чашки из лиможского фарфора, мужчины смогли разглядеть обстановку гостиной. Здесь тоже присутствовал легкий налет старины. В камине горел огонь, большие зеркала на стенах были прикрыты черной тканью в знак траура. За спиной Брианны, между зеркалами, висел портрет покойного Ферчэра МакКоннала. Он выглядел точно также, как и на фотографии, которую им показала Джемима в «Золотом Горшке». Небольшого роста, сухощавый, с бледной кожей, темными редкими волосами и привлекающей внимание доброй улыбкой.
— Никто не назвал бы его привлекательным мужчиной, не так ли? — услышали они голос вдовы. — Но у него было золотое сердце. Любой из наших соседей сказал бы тоже самое.
— Насколько мы поняли, он был одним из самых популярных жителей Киркёрлинга, — подтвердил Александр. — Вы можете гордиться вашим мужем, миссис МакКоннал. Тот факт, что даже бедняки сожалеют о смерти богатого, много говорит о человеке. До сих пор мы не слышали о нем ничего плохого.
Брианна взволнованно кивнула в знак согласия. Ее тонкие пальцы перебирали украшающие шею четки.
— Не только бедняки, но и самые влиятельные люди тоже. Смею сказать, что даже в Маор Кладейш его оплакивали почти также, как и здесь.
Услышав эти слова, Оливер застыл, не донеся до рта чашку с чаем.
— Вы имеете ввиду О’Лэри? — удивленно спросил он. — Мы знаем, что ваш муж был в очень хороших отношениях с прежним хозяином замка, но не думали, что эти отношения распространялись и на его вдову и дочь. Вы говорите так, словно они считали мистера МакКоннала членом своей семьи.
— В какой-то мере это, наверное, действительно так и было, — прокомментировал Лайнел. — Раз уж он ужинал у них в день смерти, то у них должны были быть как минимум хорошие отношения.
Брианна снова кивнула, но в ее взгляде промелькнула легкая тень.