Оливер глубоко вздохнул, опираясь пальцами о стекло, словно пытаясь ухватить руками этот образ прежде, чем будет поздно для них двоих. Слишком поздно.
—————————
[1] триумвират Бронте — три сестры — Шарлотта , Эмили и Энн Бронте .
[2] Джозеф Шеридан Ле Фаню (1814-1873) — ирландский писатель , продолжавший традиции готической прозы . Автор классических рассказов о привидениях .
[3] Графство Лимерик расположено на юго - западе Ирландии на плодородной равнине , ограниченной с севера руслом и эстуарием реки Шаннон , а с юга , востока и запада — невысокими горами .
[4] Бэлликнокейн — населенный пункт в графстве Лимерик .
[5] Оссиан ( англ . Ossian ), правильнее Ойсин ( Oisin ), а в соответствии с ирландским произношением , Ошин , — легендарный кельтский бард III века . От его лица написаны поэмы Джеймса Макферсона и его подражателей .
Глава 17
А в это же время Лайнелу тоже пришлось столкнуться с некоторыми проблемами, связанными с женской сущностью, но не столь приятными. При этом они были связаны не с банши, о которой Александр просил произвести некоторые археологические изыскания, а с гораздо более реальной женщиной из плоти и крови.
Лайнел не был настолько глуп, чтобы поверить, что пристрастия Джемимы изменились так стремительно. Она действительно больше не строила глазки Оливеру, особенно с тех пор, как тот стал все чаще проводить время с мисс О’Лэри, но, тем не менее, Лайнелу было очевидно, что девушка предложила ему себя от отчаяния. К счастью или к несчастью, он еще не определил, сказать то, что Джемиме понравился полученный опыт, было бы ничего не сказать. После встречи на мешках с мукой последовала еще одна в комнате Лайнела, а потом еще следующей ночью. Потом у Джемимы стало привычкой появляться в его комнате как только Рианнон освобождала ее от работы. А иногда, игнорируя бдительность Мод, искала встречи с ним в самых неожиданных местах, появляясь без кружевной наколки на голове, но обязательно с повязанным передником.
Разумеется, сопротивление подобным предложениям не являлось отличительной чертой такого человека, как Лайнел, особенно если они исходили от такой соблазнительной, раскованной обладательницы превосходящего все ожидания мастерства, но, тем не менее, со временем ситуация начала его тяготить. Когда Джемима предлагала себя, все его намерения прояснить ситуацию развеивались словно дым, но как только наваждение проходило и он приходил в себя лишь в постели рядом с девушкой, он все яснее понимал, что с каждым разом будет все сложнее избавиться от девушки перед возвращением в Оксфорд. Причем в первую очередь его занимали вовсе не опасения ранить чувства девушки, а то, что она решит последовать за ним лишь бы уехать из Киркёрлинга. Лайнел видел, что Джемиме давно наскучило ее монотонное существование, но уехать она могла бы только вместе с мужем, а уж в такой ситуации до мысли о превращении в миссис Леннокс был лишь один шаг. На пятую ночь, проведенную в Маор Кладейш, уже засыпая, он услышал ее шепот:
— Ах, как бы мне хотелось испробовать эти пуховые перины, о которых говорит весь мир! Это, должно быть, похоже на облака! Ты не знаешь, продают ли их в Оксфорде?
— Полагаю, что да, — ответил слегка удивленный Лайнел. — Почему ты спрашиваешь?
— Да так, не бери в голову… Я просто думала о том, что мы будем делать через пару недель…
Вскоре после этого Джемима уснула, а Лайнел провел всю ночь, таращась в темноту широко открытыми глазами, как у испуганной совы. И с чего она взяла, что он собирается брать ее с собой?
Пара ее комментариев по поводу «голубков», как Джемима называла Оливера и Эйлиш, дали ему понять, что с каждым разом девушка все больше и больше радовалась тому, что ее первое увлечение не зашло столь далеко. Любопытно, но этого длинноволосого молодого человека с манерами джентльмена вовсе не интересовало то, что так привлекало внимание соседей Джемимы. Никто не видел чтобы Оливер прикасался к Эйлиш, а когда он смотрел на нее, то в сиянии его глаз не было и намека на похотливые мысли. Должно быть, он единственный в своем роде!
— У меня бы тоже их не было, если б я была мужчиной: она вся из себя такая бледная и костлявая, — прокомментировала Джемима однажды ночью, отдыхая под боком у Лайнела после того, как тот заявил, что слишком устал, чтобы пойти по третьему кругу. — К счастью, у тебя иные предпочтения. Я в том смысле, что тебе нравится то, что должно нравиться нормальному мужику. К счастью для меня, мисс О’Лэри довольствуется своим поэтом-доходягой, — она обняла повернувшегося к ней спиной Лайнела и поцеловала его в щеку. — Вряд ли мы будем часто встречаться с ними в Оксфорде, правда? Мне будет очень неудобно пересекаться в чайных салонах с той, которая раньше была дочерью моей хозяйки…
— Я тебе гарантирую, что тебе не придется с ней сталкиваться — изрек Лайнел. Вот уже четверть часа он боролся с желанием завернуться с головой в одеяло. — А теперь, если тебе не трудно, дай поспать, а? Хотя бы пару часов?
— Ой, прости! Спи сколько хочешь. Это просто эффект новизны первых дней, — она поцеловала его еще раз, другой, третий. — Когда мы будем в Оксфорде, обещаю, я сделаю тебя самым счастливым мужчиной в мире. Ты даже не представляешь, как я хочу уехать!
«Я тоже, — подумал Лайнел той ночью, представляя как посмеялись бы Александр и Оливер, узнав о происходящем. — Я тоже… но без тебя».
В конце концов он пришел к выводу, что лучше пока сконцентрироваться на деле, а уж потом дать от ворот поворот Джемиме. В Маор Кладейш еще было чем заняться, особенно это касалось работы на земле, в которой его друзья не особо разбирались. Археология являлась прерогативой Лайнела и он полагал, что Рианнон уяснила — он собирается ходить по ее владениям там, где ему вздумается. Воспользовавшись тем, что хозяйка не обозначила ему границы дозволенного, Лайнел решил посвятить утро обходу владений, вооружившись чертежами поместья, пытаясь определить опытным взглядом возможные места для раскопок. Лайнел был уверен, что банши была связана не с О’Лэри, а с их владениями. Ему случалось работать на итальянских виллах, считавшихся заколдованными, и всегда, с первым же ударом кирки о землю, обнаруживались многочисленные археологические свидетельства каких-нибудь зверских преступлений на почве страсти.