Соколов, если и знает о происходящем в его вотчине, никак не реагирует, предпочитая наблюдать со стороны. Пусть Нелли и стала куда добрее к нему, любви так и не появилось. Да, ночи они проводят, как и положено примерным молодоженам — сгорая от страсти в объятиях друг друга, но по-прежнему не могут найти точек соприкосновения: мужчина по понятным причинам не посвящает жену в детали своего криминального бизнеса, девушка же не хочет раньше времени хвастаться чем либо. Даже свидания, которые организует скрепя сердце Ренат, никак не помогают найти общий язык паре — они просто молча поедают свой ужин в ресторане, а затем возвращаются домой.
— Может, нам анкету завести? — спрашивает Нелли, когда вечером устраиваются в кровати, готовясь ко сну. Скучный вечер не располагает даже к сексу, у обоих отсутствует любое желание заниматься чем-либо, кроме просмотра сновидений.
— Типа тех, что раньше девчонки из тетрадок делали? — поворачивается к ней Ренат. В полутьме девушке тяжело рассмотреть выражение его лица, но она совершенно точно уверена, что вечно сжатые в гордом упрямстве губы тронула легкая улыбка.
— Удивлена, что ты знаешь, о чем речь, — не может сдержаться от смеха Нелли, сразу же в воображении рисуя себе, как мужчина, ещё будучи школьником, обсуждает с одноклассницами всякие глупые секретики. — Но, да, типа того. Мы с тобой редко видимся, с этим не поспоришь. Хоть я и почти всегда дома, если не считать редких вылазок в больницу или торговый центр, ты же, напротив, пропадаешь круглосуточно. А, когда возвращаешься, тебе уже не до разговоров — побыстрее срываешь с меня одежду. Альбом же мы могли бы вести попеременно, и его легко с собой взять.
«Ну а я чего хотел от девчонки, которую вырастил в пагубных роскоши и вседозволенности отец? Конечно же она думает в романтическом ключе о подобных вещах», — однако, вслух мужчина не смеется. То, что Нелли сама что-то предложила является огромным достижением с его стороны. Пусть и так глупо, но решила довериться и приоткрыть крохотную дверцу в свой мир. Нельзя спугнуть или издеваться. — «Лучше поддержать, хоть мне и не нравится мысль, что мы будем вести себя, как пара голубков в детском возрасте».
— Хорошо, давай, — соглашается он шепотом, надеясь, что за краткий миг его раздумий девушка не передумала. — Только сама это организовывай, я как-то морально не готов к тому, чтобы странички раскрашивать и наклейки клеить.
Нелли довольно улыбается, когда засыпает.
Альбом — просто тетрадка. Синяя обложка и листы в клетку. На первой странице общая фотография, которую Нелли заставляет сделать Рената — обыкновенный смазанный полароидный снимок. И подпись: «Семья Соколовых». Наверно, именно в тот момент, когда она выводила ручкой с красными чернилами два этих слова, наконец-то признала, что является частью этой семьи. Она больше не Башарова, как бы ей не хотелось обратного. Но, что поражает воображение, так это мысль: «Ну и хорошо, отец все равно отказался от меня, продал, словно породистую лошадь, даже мнения не спросив. Не желаю его фамилию больше никогда носить».
Вторая страница — краткое описание первой встречи Рената и Нелли. Девушка не стала рассказывать, как это было в реальности, а сочинила красивую сказку, чуть ли не историю принца и Золушки. На следующем листе записала вопросы, начиная с самых простых типа имени и даты рождения и заканчивая заковыристым: «Если бы ты был/а единорогом, то где бы искал/а радугу?». Такой вопрос был когда-то и в анкете тринадцатилетней Нелли, она помнит, как подружки восхищались тому, что она придумала, и пытались превзойти её в остроумии. Чудные годы детства — ей очень их иногда не хватает.