— Обычно тебя не заткнуть, а тут вдруг замолчала, — это Алиса заговаривает, улыбаясь во все тридцать два. Она явно ликует, наверно, будь её воля, прямо сейчас бы фейерверки запустила, оповещая мир о собственной «скромной» победе.
— Тебе я тоже посоветовал бы поставить на рот замок, он годен только для одного, и это одно никак не разговоры, — намекает Башаров на постельные таланты прислуги.
Нелли становится ещё и мерзко. «Кто бы мог подумать, что мой отец, взрослый и умный человек, скатится до того, что будет трахать эту всеобщую подстилку. Мужчины, что с них взять, вечно хером думают, а не головой», — мысли в голове у Соколовой начинают упорядочиваться, раскладываться по полочкам, наконец давая пространство для новых, например, как выбраться из передряги. Пока муж лежит мертвым грузом в больнице он точно не помощник. Отец тут, приковал к стулу — тоже отпадает. Как и Баринов, смотрящий с брезгливостью. В таком случае остаются только преданные Ренату ребята, те, кто могут хватиться её, поняв, что она пропала. Кто? Владимир, тот самый мальчишка, что смотрит на Соколова, словно на Бога, чуть ли не в рот ему заглядывает и готов пойти за предводителем на край света. И пусть он не особо общался с Нелли, но точно заволнуется, когда её не окажется в собственной кровати по утру.
— Так зачем я тут? Лично мне ничего стоящего в голову не приходит, — решает девушка тянуть время. Она понимает, что вряд ли её убьют, но вот покалечить вполне могут, раз опустились до похищения беременной. — Денег у меня нет, прав тоже, уж ты-то, Карим, это отлично знаешь, — пытается пальцем указать на мужчину, но руки у неё перетянуты крепко. Наверняка останутся синяки. — Так зачем?
— Нам нужно кое-что из твоего живота, — страшные слова говорит ей отец. Ахмад Русланович будто и не замечает, какое они действие оказывают, продолжает вещать, как ни в чем не бывало, — не прямо сейчас, но когда появится на свет. В данный же момент я хочу, чтобы ты подписала бумаги на опекунство.
— Отец из тебя никакой, дед полное дерьмо, думаешь, опекуном будешь лучше? — нервно смеется Нелли, страшась того, что с ней могут сделать ради одной подписи. И получает пощечину за строптивость и грубые слова. Голова безвольно отскакивает от чужой ладони, словно мячик для пинг-понга, но девушка не издает ни звука, чтобы не дать мучителям и малейшего повода поиздеваться.
— А мне и не придется его воспитывать, для этого есть няньки или, в крайнем случае, Алису к делу приставим, — возражает Башаров, явно уже составив план давным-давно. — Главное, чтобы жив был, выращу настоящего наследника, а не такого разбалованного, как ты.
— Знаешь, не очень-то правильно обвинять меня в собственных ошибочных методах воспитания, — Нелли знает, что за каждое лишнее слово получит очередной удар, но молчать не собирается. Только не сейчас. — А как же я? Это мой малыш.
— Это ублюдок Соколова. Я его приму только потому, что в нём есть моя кровь, — от слов Ахмада Руслановича веет сумасшествием, но он этого как будто не замечает. Ему ребенка подай да положь.
«Наследника, черт дери этого папашу. Кажется, он на старости лет совсем крышей поехал, — отсчитывает минуты своего пребывания в жутком подвале Нелли. Помощи всё нет. Когда уже наступит утро? — Видимо, не только я дура, раз думала, что мой отец, пусть и жесткий, но справедливый, но и Ренат, раз доверился своему дружку. Теперь всё понятно: получат наследничка двух бизнесов и будут вертеть им, как марионеткой. А от меня и Соколова избавятся. Вот так легко». Она окончательно приунывает. Кажется, конец.
Но Нелли ошибается. Конец даже и не думает приближаться, хотя она о нём молит всех известных ей богов. После того, как отец оглашает требование, начинаются уговоры. Грубые слова, унизительные оскорбления — девушка их способна снести. Но становится куда тяжелее, когда от слов троица переходит к делу. Вначале это все те же банальные удары по голове. Когда Нелли их получает, на краю сознания мелькает мысль, что сотрясению все-таки быть. Поняв, что соглашаться она все ещё не собирается, начинают пытать уже по-настоящему. И, пока ей под ногти вгоняют очередную иголку, Соколова отрешенно пялится в свет яркой лампы: «Кажется, эти идиоты не учитывают тот факт, что подобным обращением просто доведут меня до выкидыша, и не будет никакого маленького принца». Ещё никогда ей не приходилось испытывать такой боли, как сейчас. В одиннадцать лет, помнится Нелли, у неё был аппендицит, ей тогда казалось, что кто-то пытается отрезать кусок от тела, такие ощущения. Сейчас же всё иначе: казалось бы люди, а ведут себя хуже животных, издеваясь, как им только хочется. После игл наступает время ножей, девушка даже не смотрит, когда ей взрезают кожу на бёдрах и руках снова и снова, лишь чувствует, как кровь сначала каплями стекает, а затем слышит этот противный, мерзкий звук капающей жидкости на каменный пол. Тяжелый металлический запах. Единственное, что ей помогает не сломаться, это мысль о ребёнке, который все ещё принадлежит ей, и, как с каждой минутой убеждается всё сильнее Нелли, так и останется, даже если ей придётся умереть вместе с ним. Лучше уж на небесах окажется маленький ангел, чем в руках у этих монстров, которые так легко мучают другого человека.