Выбрать главу

Понятно, что и в этот раз ей не собираются говорить ни слова правды, она лишь отворачивается, а в душе у неё зреет такое недовольство, что оно способно захлестнуть не только Нелли, но и всех, кто будет находиться рядом, когда наконец девушка выйдет из себя, в очередной раз разочаровавшись в чужом ответе.

Дождавшись, когда врач уйдёт, Ренат решает заговорить с ней, достучаться, хоть как-то вывести на разговор:

— Я просто не хочу, чтобы ты лишний раз волновалась, — конечно же фраза, построенная таким образом, на хотелках самого мужчины, ничуть не трогает сердце Нелли. Она лишь фыркает, показывая, насколько ей теперь безразличны чужие слова, закрывается в себе всё сильнее. Соколов замечает это, пытается исправить, — я беспокоюсь лишь о том, чтобы с тобой все было в порядке, как ты не понимаешь?

— Вот, снова, твоё бесконечное «я», ты хоть и пытаешься меня убедить в том, что всё делаешь в моих интересах, а на деле же следуешь собственным желанием, ничуть не думая, как они отразится на мне, — всё-таки высказывает очевидное девушка, но к мужчине не поворачивается, решив, что будет меньше злиться, не смотря в его лживые глаза. Ярость клокочет в ней, как вскипевшее молоко в кастрюльке. — Мне уже надоело, что ты не слышишь, будто с роботом говорю. Сколько можно так жестоко издеваться?

Она не рассказывает о том, что её мучают кошмары. Каждый раз, когда закрывает глаза и оказывается в царстве Морфея, к ней приходят призраки прошлого, издеваются, истязают, не дают отдохнуть. И при этом Нелли не помнит, кто это и зачем делает. Помнит лишь боль, море боли, что захлестывает, словно цунами. В итоге выходит, что она не может отдохнуть ни днем, ни ночью, боясь того, что произойдет после засыпания. Изменись Ренат по-настоящему, как он уверяет, она могла бы рассказать о тревогах ему, облегчить душу, но это невозможно. И разочаровывает сильнее, чем чужая ложь.

Поняв, что Нелли вновь замкнулась, Соколов предпринимает последнюю попытку заговорить:

— Тебе вроде как понравилась колыбельная. Хочешь, снова спою? — хоть тысячу раз, лишь бы сработало.

— Хочу, чтобы ты заткнулся и отстал от меня.

Слова Нелли пропитаны ядом. Ей даже кажется, что она вся из него состоит. Но время, когда она была послушной и милой, прошло. Теперь ей надо думать не о том, как угодить мужу-мудаку, а о себе и ребенке.

Ренат же закрывает глаза и начинает считать про себя до десяти, надеясь, что на последней цифре черная злость его попустит. «Три. Четыре», — думает о всех божьих карах, что на него свалились, — «Пять. Да, знаю, виноват, но неужели нельзя исправить. Шесть, семь. Чертовы девушки с их эмоциональными качелями. Восемь, девять, десять. Блядские психологические трюки», — выругивается шепотом, понимая, что метод не работает. Кажется, не только Нелли понадобится психотерапевт, но и ему, иначе может в очередном порыве бессильной ярости ненароком пришибить собственную жену. Семейный психолог тоже не помешает, дабы найти общий язык с девушкой, что его презирает и ненавидит всему фибрами души.

* * *

Туман не рассеивается, даже когда Нелли слышит такой знакомый с детства голос.

— Папа, я здесь! — беззвучно кричит она. — Папочка, помоги!

Но лицо отца не такое доброе, как в те редкие моменты из её юношества. Его искажают злые глаза и мстительная ухмылка. А в руках он держит раскаленные докрасна щипцы.

Нутром Нелли понимает, что дальше будет только боль.

Глава 42

Руки Нелли не ощущает. Ни правую, ни левую. После боли, что испытала, они будто пропали. Но и взглянуть она не может, потому что глаза заволокла пелена. Беспомощность — вот какое чувство целиком и полностью завладело девушкой, когда она это совсем не осознает. В голове бьются мысли, что в происходящем есть что-то неправильное, но она их отметает, пытаясь сосредоточиться на собственных ощущениях, но конечно же ничего не выходит.

Не меняется. Сколько бы не пыталась Нелли, ей никогда не хватает сил, чтобы вырваться из оков собственного подсознания. Оно крепко держит разбитую и уничтоженную морально девушку, не отпуская из своих сетей.