Свободной рукой обняв О’Нила за шею, рыжая почти повисла на нем. Опустошенная, она не могла думать о том, что коллеги, проходящие в этот момент мимо приемной могут любоваться открывшейся картиной. Едва узнавшая о смерти своего жениха, в чужих объятиях… о, они долго ещё будут обсуждать это. Но какое ей дело, когда всё за что она держалась в последние месяцы, оказалось потеряно?
Если бы раньше кто-то при ней попытался приказать что-то Пенни, Тёрнер бы поставила его на место. Она просто унизила бы этого человека, заставляя чувствовать себя поганой блохой. А сейчас же она с безразличием уткнулась носом в плечо мужчины, словно сквозь вату слыша то, о чём он просит помощницу. Вот только когда он поднялся и вновь поднял её на руки, девушка попыталась слабо возразить. Она хотела было сказать, что сама может дойти до машины. Но закрыла рот, едва открыв. Какая разница? Какая теперь разница что происходит? Ей не было дела и до того, куда он её вез. Казалось, пожелай он прибить её где-нибудь в лесу и закопать, она не сопротивлялась бы. Квартира её, квартира его, загородный дом… ей было наплевать где находиться, главное чтобы можно было в этом месте свернуться калачиком и дать боли захлестнуть себя.
Когда Шон включил в машине радио, рыжая полным усталости движением протянула руку и выключила его. Она не желала слышать чьих-либо голосов. И уж точно не хотела слышать музыки. Любые звуки казались неуместными. Любые слова были пустыми. Хорошо, что её спутник понимал это.
Молчаливо сероглазая направилась к входу в дом О’Нила. А ведь ещё совсем недавно она был здесь вместе со Стюартом. Он помогал ей сначала оформить идеи в готовый план действий, а потом и проследить за оформителями. Больше двух лет он поддерживал её, хотя между ними большую часть этого времени не было ничего.
Почувствовав руку на своем плече, она невольно дернула им.
– Оставь меня…
Ей не хотелось отвечать неблагодарностью в ответ на то, что он взял на себя заботу о ней. Пусть она и не просила об этом. Но на смену ярости и боли пришли опустошение и усталость. Хотелось побыть одной, хотелось закрыть глаза и дать себе обмануться, говоря себе, что Гиллен жив, что всё это просто не может быть правдой.
Слыша, как мужчина тихо прикрыл за собой дверь, Джосс, не раздеваясь, легла на кровать. Свернувшись клубком, она обхватила подушку и дала волю слезам, перебирая счастливые воспоминания, каждое из которых хранило в себе лукавую улыбку её ирландца.
Обессилев от слёз, девушка уснула не скоро. Она полагала, что прошло всего несколько часов с того момента, как Шон привез её сюда, но по солнцу, заглядывающему в окно, поняла, что уже утро. Чувствуя, как глаза режет от соли, а в горле першит, рыжая тяжело вздохнула. Приводя себя в порядок в ванной комнате, смежной со спальней в которой она находилась, Джосселин жалела, что не оказалась вместе со Стюартом в машине.
Неслышно войдя на кухню, девушка присела в кресло прямо за спиной Шона, только что повесившего трубку. О’Нил не терял времени, расправляясь со всеми организационными вопросами. Будто бы его касалась смерть её жениха. Чувствуя, как глубоко внутри просыпается злость на того, кто заботливо готовил ей завтрак, Тёрнер ничего не могла поделать с собой. Лучше бы он умер вместо Гиллена.
– Отвези меня домой.
Заметив, как он едва вздрогнул нарушившего тишину голоса, она ненавидела себя за мысль, пару секунд назад промелькнувшую в голове. Шон был внимателен, он примчался к ней так быстро, а она… желала ему смерти.
Джосселин никогда не понимала того, зачем нужна процедура опознавания. Зачем она, когда при нём были документы, когда анализы и отпечатки идентифицировали его. К чему было мучить близких? Ступая по бесконечно длинному коридору за патологоанатомом, она остановилась у самых дверей за которыми… О том, что было за ними, думать отчаянно не хотелось. Отпустив руку мужчины, не отходившего от нее ни на шаг, она посмотрела в его глаза.
– Дальше я сама.
Ей казалось кощунственным то, что она переступит порог с тем, кто… Она не хотела, чтобы Гиллен “видел” её с другим. Она понимала, что все это полный бред воспаленного мозга, но… Они ведь собирались пожениться. Совсем скоро они могли бы праздновать где-то на берегу залива. А вместо этого она стояла в морге и смотрела на покалеченное тело. Тело, в котором больше не было души. Тело, которое принадлежало тому, кого она любила.
– Да. Это Стюарт Гиллен.
Поразившись тому, настолько хриплым был её тихий голос, Джосс наклонилась к мертвенно бледному лицу и коснулась губами ледяных губ.
– Ты всегда будешь со мной. Моё небо… – обещая себе это, Тёрнер выпрямилась и, с трудом делая каждый шаг, покинула помещение. Выйдя в коридор, она прошла несколько шагов, смотря себе под ноги, а потом подняла глаза на Шона. Встретившись с его взглядом, она чувствовала себя такой же мертвой, как её несостоявшийся муж. Сколько бы ни было тепла в его взгляде, ей никогда не хватит его. В эти мгновения она думала, что это является правдой.
– Я не хочу больше видеть тебя.
========== Глава 45. ==========
Шон не стал спорить с её решением двигаться дальше одной, прекрасно понимая, что в данной ситуации являлся никем, просто сопровождающим. Пристроившись на стоявшем неподалеку стуле, он прикрыл глаза, ожидая Джосс, и тут же услужливая память подкинула ему воспоминания, которые перестали отдаваться болью совсем недавно.
Тот день в середине апреля выдался на редкость тёплым и солнечным, что в эту пору года было редкостью. На короткое мгновение задерживаясь перед окном, подставляя лицо солнечным лучам, парень-третьекурсник широко улыбался, зажмурив глаза. Ему ещё не верилось, что скоро та, внимания которой добивался весь курс, станет его и только его. В отличие от всех остальных, он как-то сразу сблизился с рыжей девчонкой, которая была одновременно и твердой, словно закалённая сталь, и мягкой, готовой в любой момент прийти на помощь. Не подпуская к себе других парней ближе чем на расстояние вытянутой руки, ему она позволяла если не всё, то многое. Та давняя история началось с того, что он, привыкший не спускать с рук дерзость в адрес женщин, какими бы они не были, на второй неделе обучения сломал нос одному из старшекурсников, попробовавших отпустить в её адрес сальную шуточку. До сих пор он не понимал, как его тогда не исключили, но именно с тех пор, они с Линдой стали неразлучными. Все, кто был знаком с ними больше чем пару часов, прочили, что из них выйдет отличная пара. И хотя эти двое всегда смеялись в лицо тем, кто говорил подобное, всё шло к свадьбе, если бы не одно маленькое «но».
– Ты ведь говорила мне… – голос парня сорвался, невысказанные слова застряли в горле, а взгляд скользил то по стоявшей напротив Линде, даже не пытавшейся что-либо возразить, то на фотографиям с запечатленной на них девушкой в объятиях другого, разбросанным по столу.
Тогда это стало камнем преткновения, поставившим жирную точку в их отношениях. Лишь на выпуском, от подпивших «друзей» он узнал, что это был всего лишь монтаж. Несколько лет подряд он пытался разыскать Линду, чтобы хотя бы извиниться за те слова, которые были сказаны в тот вечер, но все было тщетно.
Стук двери, выпустившей Джосселин, вернул Шона в реальность. Тряхнув головой, он открыл глаза, встречаясь взглядом с девушкой, больше похожей на ледяную статую, чем на живого человека.
– Я не хочу больше видеть тебя.
Поднимаясь с места, он понимал, что сейчас это говорит не она, а та пустота, которая внутри и которую пока невозможно заполнить.
– Вот только отвезу тебя домой, – коротко бросил он и склонил голову, едва заметно усмехнувшись.