Теперь нам совершенно ясно, почему мать приплясывала, злилась и ворчала.
Когда Клава снова вошла в кухню, мать ей сказала:
— На, пеки, пока я вынесу ведро.
Клава охотно согласилась. Одной рукой держит за ручку, другой переворачивает оладьи; всё идет хорошо.
Но как только сняла сковородку, — она круть — и оладьи полетели на пол. Клава подобрала оладьи и стала наливать тесто.
Тут пошло еще хуже. Только Клава нацелилась положить тесто, — сковородка наклонилась влево, и тесто поползло на табуретку. А когда следующую ложку теста Клава хотела положить на левую сторону, то сковородка наклонилась вправо.
Теперь и Клава хорошо поняла, отчего мать так злилась. Стиснув зубы, девочка воевала со сковородкой, пока ей не удалось кое-как положить две ложки теста. Да и то как попало, на разные стороны. Но Клава на это не обращала внимания, — только бы положить.
Когда же дошла очередь до третьей ложки, то тесто попало на первую оладью. Дело усложнялось. Клава хотела уже звать на помощь маму, но не решилась, поставила сковородку на пол и стала делить двойную оладью пополам. Тут только она заметила, что на полу сковородка не вертится. Обрадовавшись, Клава стала носить тесто из миски на сковородку и раскладывать его так, как хотелось ей, а не сковородке.
«Вертись теперь сколько влезет!» — сердито шептала Клава, неся сковородку к примусу и не обращая внимания на ее выкрутасы.
Однако сковородка избрала новую тактику и стала упрямо клониться вниз. Только Клава поставила ее на примус, как ручка отвалилась от сковородки.
В это время вошла мать.
Увидев в руках растерявшейся Клавы одну только ручку, она укоризненно покачала головой.
— Вот тебе и помощница! До сих пор хоть кое-как можно было печь, — а теперь что?
— Я ведь ничего с ней не делала! — стала оправдываться Клава. — Она чуть держалась,
— Оно верно, но почему-то всегда это случается в ваших руках. Ну-ка, пусти.
Дело пошло по-новому. Теперь уже главная роль принадлежала тряпке. Только с ее помощью можно было браться за сковороду. Но от этого ничего не улучшилось. Мать была вынуждена вертеться еще больше, ежеминутно обжигала пальцы, да и тряпка то и дело загоралась.
— В последний раз пеку! — ворчала она. — Это мученье, а не работа!.. Ай, чтоб тебя!.. Завтра непременно отнеси к мастеру. Пускай припаяет или еще как-нибудь прикрепит ручку.
И когда была испечена последняя оладья, мать сердито толкнула сковородку, а скомканную тряпку швырнула в угол.
После всех этих треволнений оладьи показались Клаве не такими вкусными, как она ожидала.
На другой день Клава понесла капризную сковородку в мастерскую. По пути ей встретился паренек в черной шинели с синим кантом и петлицами, подпоясанный широким ремнем с блестящей пряжкой, на которой выделялись буквы «РУ». На голове у него была фуражка с таким же кантом и значком — скрещенные молоток и ключ.
Клава еще издали засмотрелась на этого мальчика: аккуратного, стройного, в красивой форме. А он, словно понимая это, тоже держал себя с достоинством, совсем иначе, чем многие обыкновенные мальчишки, которые носятся по улице задрав головы, кричат, толкаются.
Когда они приблизились друг к другу, Клава удивленно воскликнула:
— Леня!
Она узнала Леню Ладутько, который учился в их школе классом старше ее, а в этом году поступил в ремесленное училище. Но она с тех пор еще его не видела.
— Здравствуй, Клава! — ответил Леня. — Что это ты несешь?
— Да вот сковородку починить нужно. Ты не знаешь, где мастерская?
— Покажи.
Он внимательно осмотрел сковороду, ручку и сказал:
— Идем со мной; я починю.
— Ты! — удивилась Клава. — А разве ты умеешь?
— А что тут уметь! — усмехнулся Леня. — Это каждый может сделать.
— Каждый? — недоверчиво переспросила Клава.
— Идем, сама увидишь. Я сейчас иду в мастерскую. Утром у нас были занятия в классе, а теперь — в мастерской.
Они подошли к красному кирпичному дому. Во дворе Леня увидел паренька в комбинезоне и спросил:
— Начали?
— Нет еще, — ответил тот.
— Очень хорошо,-сказал Леня Клаве.- Значит, успеем.
Они вошли в коридор.
— Обожди немножко, я переоденусь, — сказал Леня.
Он снял с вешалки комбинезон и повесил на его место шинель. Надев комбинезон, Леня повел Клаву в мастерскую.
Это был большой зал, в котором стояло несколько длинных столов — верстаков; с обеих сторон, на определенном расстоянии, к ним были прикреплены тиски. Возле каждых тисков с правой стороны находился ящик. У каждого ученика были свои тиски и свой ящик. Несколько учеников копались у своих рабочих мест, другие бегали вокруг столов, третьи, собравшись в кружок, разговаривали.