Хотел я об этом Веньке сказать, да не успел. Позади голос раздался:
— Вы чего тут ходите?
Это спрашивал дежурный по территории. Один галстук у него на шее, другой толстым жгутом повязан на левой руке.
— А где нам ходить? — спросил Венька.
— Так все же на общелагерной линейке! — удивился дежурный. — Там сейчас будут делать важное сообщение! — И грустным голосом добавил: — А я вот должен здесь торчать.
Мы, конечно, сразу побежали на общелагерную. Там уже все отряды были в сборе, и даже наш стоял на месте. Только нас двоих не хватало.
Мы хотели появиться незаметно, но взяли слишком большой разгон и врезались прямо в строй, так что двое наших ребят вылетели вперед метров на пять.
— Первый отряд, что у вас происходит? — сердито спросила старшая.
Она стояла возле мачты с газетой в руках.
— Прибыло пополнение! — доложил Захар из третьей палатки.
— Кто там еще? — Старшая направилась в нашу сторону.
— Это мы, — ответил я.
— Почему опоздали?
— Ходили в санчасть, — бухнул Венька и покраснел.
— Становитесь в строй… Ну что, можно начинать или нет? — повысив голос, спросила старшая.
— Можно! — хором ответили все и зашикали друг на друга.
— Пионеры «Лесного», — начала Нина Васильевна, — вчера советские ученые добились новой замечательной победы: в космос запущен корабль с человеком — летчиком-космонавтом.
— Ура-а-а! — дружно прокатилось над лагерем. Мы начали аплодировать и обнимать друг друга.
Венька даже в лице переменился и так сдавил мне шею, что я вынужден был его ущипнуть.
— Да ты понимаешь, что это значит?! — шипел он мне на ухо.
— Понимаю, понимаю…
Я тоже был очень взволнован и не мог всего сразу осмыслить. Я всегда сначала должен сам себе все представить.
Ребята продолжали шуметь. Вожатые за линейкой сбились в кучку и смотрели в газету. Старшая продолжала:
— Подробное сообщение сейчас сделает пионер второго отряда Павлик Малишевский.
Из строя вышел худой длинный парнишка и медленно зашагал к середине. Я почему-то раньше не замечал его в лагере. Наверное, из тихонь. В общем вышел он и начал топтаться на месте. Ох, и волновался же он! Уши покраснели, руки ходуном заходили. Ну, ребята, конечно, начали хихикать: «Дайте ему валерьянки!», «Подоприте колышком, чтобы не свалился!» А старшая торопила:
— Начинай же! Начинай!
— Лучше сами прочитайте! — крикнул кто-то из наших.
И вдруг Павлик заговорил. Сначала тихо, а потом громче, уверенней. Как он сразу переменился! Глаза его заблестели, спина распрямилась, и весь он как-то подтянулся, даже в голосе появились басовые нотки.
Но я уже слов не слышал. Все начало отчетливо рисоваться в моем воображении. И сам корабль, и его механизмы, и огромной силы взрыв, который толкнул его в космос, и герой-космонавт у штурвала. Голос Павлика превратился в гул множества голосов. Они неслись со всех сторон, шумные, радостные. И я увидел море человеческих глаз, следящих за полетом этого чудо-корабля, и все люди восхищались, аплодировали и кричали «ура!», потому что в мире свершилось огромное, небывалое событие… А я… я вместе со всеми людьми на Земле был свидетелем чуда…
— …Это началась новая эпоха! — сказал Павлик.
И я почувствовал, что у меня захватило дух.
И я должен был сильно тряхнуть головой, чтобы вернуться назад, сюда, где стоял вместе со всеми.
Павлик уже давно успокоился. Если б не костюм, из которого он давно вырос, можно было бы принять его за настоящего лектора. В общем здорово, интересно рассказывал!
А посмотрели бы вы в эти минуты на Веньку! Он так и вцепился в него глазами, даже немного вперед выступил.
Я оглядел весь наш отряд и заметил Маю. Она смотрела на Павлика, и никакой улыбки на ее лице не было. Очень серьезно смотрела. Я ее такой прежде не видел. Мне захотелось, чтобы она и на меня так посмотрела. Тогда я стал ей мысленно приказывать, ну, знаете, гипнотизировать. Смотрю, не мигая, и про себя повторяю: «Посмотри! Слышишь, посмотри! Я приказываю! Понимаешь, приказываю!..» Она, конечно, ноль внимания. Тогда я начал (напрягать правую ногу и смотреть прямо в глаза (настоящие гипнотизеры обязательно во время сеанса напрягают ногу или руку, чтобы гипнотический ток лучше передавался), но на Маю это нисколько не подействовало; наоборот, она даже отвернулась.
«Ну и ладно, — решил я. — Подумаешь, нужно очень, чтобы она на меня смотрела…»
Короче, я из-за этого гипноза не заметил, как Павлик закончил свой рассказ. Опомнился только тогда, когда ребята начали аплодировать. Долго хлопали ему. А Венька новую штуку отколол: выступил важно из строя, подошел не спеша к Павлику и пожал ему руку.