– Моя дорогая Айрис, я никогда тебя не оставлю. Но нам будет нелегко. Та Элизабет, которую я знал, была доброй открытой девушкой, но теперь изменилась до неузнаваемости. А если я понял только сейчас, какая она на самом деле, то, должен признаться, это неприятное открытие.
Айрис тяжело вздохнула. Сомнения роились в ее голове, угрожая поселиться там навсегда, лишив ее привычного покоя и уверенности в себе. Она поднесла ладонь к губам, все еще пылавших от страстных поцелуев Стивена.
– Я боюсь, Стивен, – тихо сказала она. – Как могут люди так меняться? Неужели любовь проходит, а все привязанности, очарование и красота – только иллюзия? Ах, Стивен, ведь если бы мы не встретились, ты бы женился на ней. Вдруг настанет день, когда ты очнешься от сна, в котором, возможно, мы живем, и обнаружишь, что и я совсем не то, что ты себе вообразил?
Она сказала это с такой болью, что Стивен поспешил снова заключить ее в свои объятья. Он поцеловал ее в губы и зарылся лицом в ее густые темные волосы. Золотая роза, которая была приколота к ее волосам, осыпала свои лепестки на ее обнаженные плечи. И губы Стивена с нежностью коснулись ее кожи рядом с лепестками.
– Не бойся, любовь моя, – ласково прошептал он. – Мои чувства к тебе не изменятся никогда.
Немного успокоенная, она еще теснее прижалась к его груди.
– Что нам делать, Стивен? – спросила она шепотом.
– Не знаю, родная, – честно признался он. – Я еще не решил, как лучше вести себя с Элизабет. Но одну вещь я знаю твердо – я ни за что не женюсь на ней; моей женой будешь или ты или никто.
– Значит, это буду я, мой дорогой Стивен, – прежним радостным тоном воскликнула Айрис. – Потому что я так тебя люблю, что не могу даже представить себе жизни без тебя.
– Любимая… – пробормотал он немного смущенно. – Я так благодарен тебе, и пусть Бог покарает меня, если я когда-нибудь причиню тебе боль.
Они опять поцеловались со всей пылкостью любящих сердец, чувствуя единство душ и тел. Особенно остро это ощущала Айрис. Страстно отвечая на его поцелуй, она знала, что они так же любили друг друга и тысячи лет назад, в другой жизни, в другом обличье, но под теми же звездами, на берегу задумчивого Нила.
И тут у нее перед глазами неожиданно возник образ из далекого прошлого – словно изображение с одного из папирусов, извлеченных из Храма Изиды. Это было видение.
Она увидела Древний Египет, Храм Изиды, каким он был прежде, чем был погребен под пылью веков. Он стоял перед ней во всем великолепии своей колоннады, покоящейся на основании в форме лотоса, выкрашенный в яркие цвета, характерные для вкусов той эпохи. Внутри храма было темно, и Айрис не могла разглядеть, что там происходило, но снаружи, там, где гипсовые фигуры львов образовывали коридор, названный ее отцом Аллеей Львов, она заметила две фигуры, одетые в длинные белые льняные балахоны с капюшонами. Мужчина и молодая девушка.
Видение было ощутимым, почти реальным, и Айрис была готова поклясться, что чувствует ароматы мускуса, амбры и фимиама, поднимавшиеся из внутреннего святилища. Этот запах был ей хорошо знаком, потому что в этой другой жизни она принадлежала к царскому роду и была посвящена в таинства Изиды. Теперь она видела лицо девушки. Это было ее собственное лицо. Лицо мужчины постепенно тоже приобретало отчетливые очертания. Это был Стивен. В его жилах тоже текла благородная кровь. Она догадалась об этом по крупному изумруду на среднем пальце левой руки. Теперь две фигуры слились в одну в страстном объятьи. У Айрис гулко забилось сердце. Она попыталась отвести взгляд, избавиться от этого наваждения… Ей не хотелось стать свидетельницей несчастья, если таковому суждено было случиться. Но она не могла отвести взгляд. Наваждение продолжалось.
Стивен видел, как она, окаменев, уставилась в сторону разрушенного храма с выражением ужаса на побелевшем лице. Он дотронулся до ее руки, но она не шелохнулась и не посмотрела в его сторону. Она была словно в трансе. Ее тонкие пальцы судорожно сжались в кулак.
Предчувствие близкой беды стало неотъемлемой частью видения Айрис. Аллею Львов внезапно заполнила шумная толпа, все вокруг залил яркий свет факелов, зажатых в руках рабов, и влюбленных грубо оттеснили друг от друга. Айрис не сразу разглядела, кто их разъединил.
Мужчину связали и держали за плечи. Айрис отчетливо видела отчаяние и ужас на лице, принадлежащем ей самой.
Но лица Стивена она теперь не видела, его заслонила чья-то фигура. Айрис услышала голос: