Легкий ветерок раздувал прозрачные тюли, с неба светила полная луна. Пахло сексом, солью, мужем и сожженными простынями… Прекрасное сочетание.
Моя щека покоилась на широкой груди мужа, пальчики выводили узоры на могучих мышцах. По моему предплечью то и дело прокатывалась золотая чешуя, и я любовалась ею с улыбкой.
Я чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Но в голове крутилась масса вопросов.
— Я думала, мой дракон мертв, — удивленно вздохнула.
Чувствовала, как драконица шевелится внутри, нетерпеливо ожидая своей очереди получить порцию удовольствия. Вдохнуть запах свободы, подняться в небо, расправить крылья…
— Истинная связь, сохранившаяся между нами, не позволила демону сожрать твое ядро, — ответил Ильдерел. — Вырвать — вырвал, а воспользоваться не смог.
— Я рада, что вновь стала тебе равной.
— И я рад, любимая. Без дракона плохо — уж мне ли теперь не знать.
Уютное молчание не напрягало. В камине потрескивал огонь, и сладкий запах нашей недавней близости счастьем кружил голову.
— Так ты расскажешь мне о своей жизни там, на той стороне?
Мои коготки слегка оцарапали кожу дракона: я ревновала к вымышленным соперницам, которых наверняка было пруд пруди.
— А не о чем рассказывать. Это был сущий ад. Скука смертная — эта человеческая Земля. Понимаю, почему демон хотел остаться здесь, в теле дракона.
— Все было так плохо? — я чуть расслабилась.
— Человеческая жизнь коротка. В том мире нет ни драконов, ни магии. Странные законы, слишком сложное право, слишком много правил. Нарушишь одно — плати. Нарушишь много — в заключение отправят. Говоришь правду — в местечко с белыми стенами поместят пожизненно.
— Ты сидел в тюрьме? — нахмурилась я.
— Мне не на что жаловаться, кроме как на скуку. Все эти годы меня считали ненормальным и лечили от галлюцинаций. Как будто я выдумал свою настоящую жизнь. В последние годы я боялся лишь одного: что так и умру в чуждом мире в теле дряхлого старика, больше не увижу тебя и нашего сына…
— Ты там постарел?!
— Да. Очень сильно. Мне оставались последние дни, если не часы, когда появилась надежда, и я вернулся в свое истинное тело… к тебе.
Я мысленно усмехнулась, не чувствуя жалости к демону, получившему по заслугам. Он столько принес зла! Надеюсь, его последние дни перед смертью будут наполнены мучениями и сожалениями обо всех злодеяниях!
— Теперь ты здесь, — успокоила я, приподнимаясь и оставляя на губах мужа нежный поцелуй.
— Да, — он искренне улыбнулся и потянулся за артефактом с посланием от нашего Дара. — Жду не дождусь, чтобы увидеть своими глазами и сына, и сноху, и внуков!
Он активировал артефакт, и перед нами зависло изображение Дархэма, приглашающего нас поскорее вернуться в Ильдерсвиль, где он правит на отцовском троне уже несколько лет.
— Поверить не могу, какой он уже взрослый! Ты волшебница, Тиомая. Достойный у меня вырос наследник.
— Да, тут такое дело… — смущенно улыбнулась я, не зная, как сказать. — По миру у тебя наследников теперь этих — не сосчитать. Пусть ты и не растил их, и родились они не по твоей воле, все же ты им биологический отец. Что будешь с этим делать?
— Боюсь даже вообразить, каково было тебе о них знать, — перевернул муж меня на спину и навис сверху, ласково скользя костяшками пальцев по щеке. — Но почему-то я уверен, что мы найдем хорошее решение. Вместе.
— Думаю, Дар все понимает и вернет тебе трон, — предположила я, наслаждаясь горячим движением губ на своей чувствительной шее.
— Мой сын — уже взрослый мужчина, — не согласился Ильд, устраиваясь меж моих ног. — И он поступит, как положено истинному правителю.
— И как же? — нервно сглотнула я, одинаково волнуясь и за мужа, и за сына.
Ильд усмехнулся.
— Не отдаст без боя корону, которая заслуженно его…
Станет ли Ильдерел вновь королём?
Все-таки сын занял его трон!
Эпилог
Первые лучи солнца разбудили меня теплой щекоткой. А может, меня выдернуло из сна требовательное детское хныканье? Все-таки матери всегда чутко спят…
— Тш-ш, — тут же раздался тихий шепот Ильдерела, и я, сонно приоткрыв глаза, стала наблюдать за тем, как любимый мужчина вытаскивает из кроватки полуторагодовалого сына и прижимает к своей могучей груди. Целует в лоб и, покачивая, уносит его из нашей спальни, чтобы дать мне выспаться.
Даррел казался в крупных руках отца крошечным, хотя для его возраста он был очень крупным ребенком.
— Он хочет есть, — дала я наставления мужу вслед.