Я и ты, пообещал он.
Я надеялась, что он сдержит свои обещания.
Моя грудь напряглась. Не сломай меня, Мэддокс.
— Лила? — Мягкий голос Райли прервал мои бурные мысли.
— Он ушел. Я не знаю, куда он пошел, — признала я вслух, слова горько звучали у меня на языке.
Райли смотрела на меня ищущими глазами.
— Ты не понимаешь этого, не так ли? — мягко сказала она.
— Что? — Я сунула в рот кусок жареной курицы.
Ее губы скривились.
— Ничего. Когда ты это увидишь, ты поймешь, что я имею в виду.
— Что…
Райли покачала головой и встала.
— У меня был долгий день. Я иду спать. Ты скоро ляжешь спать?
Я кивнула.
— Вероятно.
Райли остановилась у двери своей комнаты и оглянулась через плечо.
— Перестань прятаться и перестань игнорировать это. Ты знаешь, что ты чувствуешь. Ты просто отказываешься это признать.
Не дожидаясь реакции, она закрыла дверь. Я молча стояла там. Что мне было делать с ее загадочными словами?
Мне казалось, что в моей груди была дыра, и я истекала кровью. Кровь остановить было невозможно. Я истекала кровью, нож небрежно вонзался мне в сердце.
Кап. Кап. Кап.
Плотина прорвалась, моя кровь потекла, и я потеряла те части себя, которые тщательно склеила.
Слезы разочарования застилали мне глаза.
Я была так… сбита с толку.
Между желанием Мэддокса и нежеланием потерять его.
В течение многих лет я проглатывала свои сбивающие с толку чувства и держала их запертыми в запретном месте, отказываясь признавать их. У меня зачесалось горло, когда я подавила крик, и мои легкие, казалось, сжались.
Ты знаешь, что ты чувствуешь.
Нет! Я этого не знала!
Я не могла.
Никогда.
Перестань прятаться и перестань игнорировать это.
Я… не могла.
Я закусывала губу до крови, и мои колени подогнулись от осознания того, что я чувствовала к Мэддоксу, это было гораздо больше, и я чертовски боялась признать это.
Почему это было так тяжело?
***
Может быть, я была глупой.
Может быть, я совсем сошла с ума. Это было единственным объяснением того, почему я была в квартире Мэддокса, ожидая его возвращения домой. Была почти полночь, и в последний раз я видела его…
Когда он ушел с мероприятия сразу после нашего танца.
Мэддокс еще не вернулся домой.
Я нервно заламывала руки, чувство беспокойства скапливалось у меня в животе. Боже, что я делала?
Почему я вообще была… здесь? У него дома, жду его.
Глупая, глупая Лила.
Что я буду делать, когда он вернется? Обниму его? Поцелую его?
Ничего.
Я смотрела бы на него, а он смотрел бы мне в глаза, вот и все. Потому что мы были… друзьями.
Такая жестокая ложь. Друзья…
Чем ближе мы становились, тем больше я замечала мелочей в Мэддоксе. Что он любил, что ему нравилось, что его бесило или раздражало, его причуды и его причуды, и с каждым новым, что я узнавала о нем за последние три года, мне становилось все труднее оторваться.
Игнорировать то, что назревало между нами; тем не менее, мы отказались признать это.
Он трахал других девушек.
Я встречалась с другими мужчинами.
Мы были лучшими друзьями.
Было просто до мира, до него, но я вела войну в одиночку.
Моя голова упала на руки, и из меня вырвался сдавленный звук. Что я делаю?
Часы тикали с каждой прошедшей секундой, и когда я, наконец, не выдержала, я вскочила на ноги. Нет, я не должна была быть здесь.
Это была… ошибка.
Я была сбита с толку и… напугана… и слишком много чувствовала.
Последнее, что мне нужно, это быть так близко к Мэддоксу, если он вернется домой. Я должна была уйти. Покачав головой в отчаянии, я направилась к двери.
Я так и не добралась до нее, потому что дверь распахнулась, и Мэддокс вошел в свою квартиру, спотыкаясь в пьяном виде. Святая Мать Мария, он был в где-то…и напивался?
Он остановился при виде меня, и его губы скривились.
— Лила. — Он выдыхал мое имя, как шепот молитвы к небесам.
Молился ли он об отпущении грехов или о разрушении? Потому что нашептывание моего имени может только уничтожить нас.
Он захлопнул за собой дверь и двинулся вперед.
— Ты пьян, — обвинила я, делая небольшой шаг назад.
Он хмыкнул, улыбаясь. Он стоял передо мной, наши груди едва соприкасались, и мой взгляд встретился с его.
— Ты такая красивая, — выпалил он.
Боже, он совсем сошел с ума. Мэддокс был не просто пьян; он действительно был в стельку.
Он наклонил голову и уткнулся носом в изгиб моей шеи, резко вдохнув. Он… обнюхивал меня?
— Вкусно, — выдохнул он, прежде чем его тело рухнуло на меня.
— Мэддокс! — Он был таким тяжелым, что мои колени почти подогнулись под его тяжестью. — Мэддокс?
Он только что… заснул?
Я взяла его за плечи руками и попыталась разбудить. Он застонал, но в остальном не двигался. Дерьмо.
Из последних сил я втащила его тяжелое тело в его комнату. Мэддокс почти не предпринимал никаких усилий, потому что был практически мертв для мира. Сколько он выпил? И почему?
Боже, я так устала задавать этот вопрос — почему?
Я толкнула его на кровать, ненавидя, что он так много выпил за одну ночь. Прежде чем я успела отстраниться, его рука обвилась вокруг моей талии, он потянул меня вперед, и я упала на него сверху.
Его горло пересохло, когда он застонал. Я переместилась через его тело, пытаясь вырваться, но для такого пьяного, как Мэддокс, он был слишком силен для меня. Его рука была стальной полосой вокруг моих бедер, удерживая меня прижатой к нему. Он не отпускал.
Я отодвинулась, но затем резко втянула воздух, когда почувствовала…
У меня пересохло в горле. Это не должно было происходить.
Его член напрягся сквозь джинсы, выпуклость неприлично упиралась в мой живот.
— Лила. — Мое имя в его устах звучало как поэзия. Такая правильная, такая идеальная… такая грязная.
Я прижала руки к его груди и толкнула.
— Мэддокс, отпусти.
Он сделал наоборот.
Мэддокс перекатывал нас, пока я не оказалась под ним, прижатая к его телу. Мои ноги распахнулись, и я задохнулась, когда он устроился между моими раздвинутыми бедрами. Его глаза распахнулись, затуманились и наполнились… голодом.
Его взгляд упал на мои губы, и он задержался там, прикрыв веки.
— Мэддокс, — прошептала я.
— Скажи это снова. Мое имя.
Я была совершенно беспомощна в его руках.
— Мэддокс. — Его имя эхом сорвалось с моих губ.
— Еще раз, — потребовал он.
— Мэддокс.
Он судорожно вздохнул, прежде чем склонить голову и прижаться лицом к моему горлу. Он прижался ко мне, его губы ласкали мою кожу. Я вздрогнула, по коже побежали мурашки.
Он провел губами по моей ключице, его зубы задели чувствительную кожу там, и я невольно вздрогнула.
— Не надо, — предупредила я, но это была слабая попытка.
Мэддокс издал низкое горловое мычание, его грудь вибрировала от этого звука. Он опустил свое тело на мое, заставляя меня лечь на матрас. Он обернулся вокруг меня, как кокон.
Мы были грудь к груди, бедра к бедрам, его твердость на моем разгоряченном ядре — так чертовски близко. Между нами не было даже дюйма дыхания.
Область между моими ногами пульсировала, и я сжалась, пытаясь найти что-то, но чувствуя себя… пустой.
Мэддокс все еще уткнулся носом в мое горло, целуя меня, как будто это не было нетипично, как будто мы не были лучшими друзьями, как будто все вокруг нас рухнуло, пока мы оставались в объятиях друг друга.
— Черт, — прохрипел он, касаясь моей кожи, и его бедра дернулись, прижавшись к самой чувствительной части меня. Мои губы приоткрылись от потрясения, и я беззвучно вздохнула.
Мои руки потянулись к его плечам, а ногти впились ему в спину.
Это было так неправильно.
Остановись.
Не останавливайся.
Мэддокс повернул бедрами, прежде чем прижаться к моей киске. Мы оба были полностью одеты, и мой лучший друг трахал меня, как похотливый подросток.